Секс-ловушка по соседству

Вот и все. Больше сказать ему нечего. И даже когда мы доезжаем до подъезда, когда выходим из машины, он продолжает молчать. И даже когда поднимаемся в квартиру, не говорит ни слова. Просто кидает фразу про ужин и уходит в кабинет. Я беру Йорика на руки, чувствуя, как дрожат ноги, и топаю сначала на кухню, а потом, перекусив, в ванну. Набираю себе полную и опускаюсь в расслабляющее блаженство. Ноги, отнимающиеся после трехчасовой репетиции, где месье нас гонял так, словно завтра мы должны как минимум пробежать марафон. Я немного расслабляюсь, но тут же из глаз текут слезы. Наверное, потому что я ждала, что он придет, что обнимет, что поймет в конце концов. Ведь никакой не было трагедии, просто я не спустилась по первому зову. Но объяснять это ему не хотелось, и я ложусь в постель, даже не удосужившись волосы расчесать. Несмотря на усталость, сон не идет. Прижимаю к себе Йорика и смотрю на дверь, слушая тихий стук клавиш, доносящийся из его кабинета. Мне хочется кричать, что я ни в чем не виновата, что ссора глупая и нужно просто поговорить. Действительно. Нужно просто поговорить. Так что я встаю, заворачиваюсь в полотенце и шлепаю к его кабинету. И он тоже не закрыт. Словно Кирилл, как и я, ждет, кто сдастся первым. Ну что ж, порой следует проиграть битву, чтобы выиграть войну.

Кирилл отнял голову от экрана, устало потер глаза.

– Лена, иди спать.

– Не хочу, – капризно поджимаю я губы. – Ты мне объясни, ну чего злиться. Потому что нарушила твои планы?

– Это как минимум, – тут же вспыхивает он. – Я возился с твоей собакой, купил тебе подарок, напряг программистов, чтобы твое личико убрали из порноигры, хотел, в конце концов, просто приятно провести вечер, а что получил взамен? Прости, милый, у меня репетиция? До девяти вечера? Вы там ебанулись со своим балетом?

Я улыбаюсь шире, кутаясь в одно полотенце. Я правда устала, ноги дрожат, но я знаю, что сейчас нужно потерпеть и этот дискомфорт, чтобы у нас с Кириллом все было хорошо. Пока он со мной, я не хочу им жертвовать, но и он должен смириться, что балет – неотъемлемая часть моей жизни. Так что я просто скидываю полотенце вниз, оставаясь перед его злостью совершенно обнажённой.

Если он и хочет еще что-то сказать, то тут же замолкает, смотря на меня жадным взглядом, оглядывая всю меня от мокрых кончиков волос до пальцев, которые нуждаются в уходе. Стоять вот так прохладно, тем более он курит в открытое окно и не запирает его. Мурашки по коже поднимают крошечные волоски и делают соски твердыми камушками. А может, это его взгляд так действует?

– Ты… – он откашливается, – вообще слышала, что я сказал?

– А ты подойди ко мне ближе, а то я плохо расслышала.

Кирилл прячет улыбку, закрывает ноут и резко, почти невесомо перепрыгивает через массивный стол, в пару секунд оказавшись возле меня. Нависая, подавляя. И от этой его силы, подавляющей меня, становится стыдно и влажно. Становится горячо. Мне хочется впитать ее в себя, хочется полностью ему подчиниться.

– Злишься? – почти шепотом спрашиваю я и провожу пальчиком по его груди, виднеющейся из расстегнутой рубашки. Он хватает мою руку, целует тыльную сторону и тут же опускает вниз. Я моментально сжимаю твердый член и провожу по нему, ощущая пульсацию плоти. – Злишься…

Он внезапно сжимает мои плечи почти до хруста и толкает в дверь. Прижимается всем телом и обхватывает подбородок пальцами, задирая голову так, что приходится в его глаза смотреть. Дикие, сияющие одержимостью.

– Кирилл, любимый.

– В следующий раз просто возьми трубку, чтобы я не думал черт знает что, поняла?

Я тут же обхватываю его за шею и сама целую сжатые полоской губы.

– Обещаю.

Он моментально отвечает на поцелуй, который далек от романтического. Скорее, жестокое наказание в виде хлесткого языка и твердых губ, которые пьют из меня остатки сил. Но как только я ощущаю давление на плечо, я без вопросов сажусь на пол и обхватываю губами член. Смотрю вверх и вижу, как сжатые в кулаки руки упираются в дверь, как напряжено тело Кирилла, как он шумно выдыхает, пытаясь сдерживать первобытный рев. Но уже через пару смачных движений ртом его руки оказываются в моих волосах, а член толкается чаще и глубже. И лишь иногда Кирилл дает мне дышать, пока струя не пуляет мне в самое горло, а Кирилл, шумно выдохнув, не приказывает:

– Глотай.

И стоит мне закончить, как его сильные руки поднимают меня в воздух и несут в кровать, в которой, как я думала, сегодня спать вместе мы не будем. Он кладет меня на спину и широко раздвигает ноги. А я смущаюсь, несмотря ни на что, и радуюсь, что свет сюда падает только из окна. Его пальцы проходятся по моим ногам, даря расслабление, он начинает делать мне массаж, стоя на коленях, а я, сначала непонимающая, что он творит, начинаю буквально парить на облаках блаженства.