Секс на заре цивилизации. Эволюция человеческой сексуальности с доисторических времен до наших дней

Мы спросили, был ли секс с Моникой лучше, чем с Хелен. Фил надолго задумался. «Вообще-то, – признался он, – теперь, когда я задумываюсь об этом, секс с Хелен был гораздо лучше. Самый лучший в моей жизни, ну, в начале, в первые несколько лет. То есть с Хелен секс не был просто сексом. Мы оба знали, что хотим провести жизнь вместе, поэтому была глубина, и, ну, в общем, любовь и духовная близость. Такого у меня больше ни с кем не было. Хоть Хелен и говорит, что ненавидит меня, я знаю, что между нами всегда была эта связь, даже если она будет отрицать это».

Что же произошло? «Через несколько лет… знаете, как это бывает. страсть улеглась, и наши отношения изменились. Мы стали друзьями… Самыми лучшими, но. почти как брат и сестра. Это не её вина, а моя, я знаю. Но что я могу поделать?» В его глазах стояли слёзы. Он сказал:

«Это положение – как выбор между жизнью и смертью. Я хотел снова чувствовать себя живым. Я понимаю, звучит нелепо, но я так чувствовал».

Фил находится на пике того состояния, что называют кризисом среднего возраста. Он поражает множество мужчин на этой стадии их жизни. В объяснениях нет недостатка – от экономики (у него наконец-то появились деньги и положение в обществе, и он стал привлекателен для определённого сорта молодых сексуальных женщин, которые ранее не обращали на него внимания) и экзистенциальных страхов (до него наконец дошло, что он смертен, и его поступки – символический вызов старости и неминуемому концу) до жизненного цикла его жены (приближается её климакс, так что он инстинктивно испытывает тягу к плодовитой, более молодой женщине). В каждом таком объяснении есть доля правды, но ни одно не отвечает на главный вопрос: откуда у мужчин такая всеобъемлющая жажда к новизне сексуальных партнёрш, причём всегда, а не только в среднем возрасте?

Если бы его не преследовал призрак Калвина Кулиджа, он просто купил бы парочку DVD с любимой порнозвездой и наслаждался ими до конца дней своих. Даже если он знает наперёд, чем кончится фильм, это не сильно повредит «просмотру». Но нет, эффект Кулиджа заключается в том, что он «заставляет» гетеросексуального мужчину желать непрерывный поток разных женщин, пусть даже делающих одно и то же испокон веков. Зайдите на какой-нибудь крупный порносайт и вы поразитесь разнообразию и выверенной специфичности предложений: от «невыбритых японских лесбиянок» и «рыженьких в татуировках» до «престарелых жирных тёток». Простая, неизбежная правда, которую знают почти все, но почти никто не решается обсуждать: разнообразие есть необходимая вещь, придающая пикантность мужской сексуальной жизни.

Но если умом можно понять эту сторону внутреннего мира мужчины, то это не значит, что женщины станут её легче воспринимать. Писатель и режиссёр Нора Эфрон исследовала эту тему во многих своих фильмах, включая «Ревность», основанный на истории её собственного распавшегося брака. В интервью в 2009 году она рассказала, что её мнение о мужчинах сформировалось в процессе воспитания сыновей. «Мальчики такие милые, – сказала она, – но проблема с мужчинами не в том, милые они или нет. Для них трудно оставаться верными в определённые моменты их жизни. Так всё устроено. Это почти не их вина». Затем она добавила: «Но когда это коснётся вас лично, то вы будете чувствовать, что это именно их вина»⁴²³.

Опасности «монотомности» (моногамия + монотонность)

Помните, что сказал Фил о том, как секс с женой стал настолько привычным, что они с Хелен стали «почти как брат и сестра»? Интересное выражение он подобрал. Самое сильное объяснение мощного, доминирующего эффекта Кулиджа среди общественных млекопитающих – то, что влечение самца к сексуальному разнообразию есть эволюционный метод избегнуть инцеста. Наш вид эволюционировал на почти не заселённой планете – нас было не более нескольких миллионов, а иногда и менее ста тысяч на всей Земле в течение большей части нашего эволюционного прошлого. Чтобы избежать генетической стагнации, грозившей нашему виду полным и окончательным вымиранием, у самцов развилось сильное влечение к сексуальной новизне и стойкое неприятие ко всему слишком привычному. Этот механизм кнута и пряника хорошо работал для обеспечения генетического разнообразия в доисторических условиях, но теперь он создаёт множество проблем. Если пара живёт вместе в течение многих лет, когда они становятся семьёй, этот древний инстинкт может заблокировать эротизм у многих мужчин, оставив после себя лишь непонимание, страдания и чувство обиды⁴²⁴.

ПРЕДПОСЫЛКА ДЛЯ УСПЕШНОГО БРАКА, НА МОЙ ВЗГЛЯД, – В РАЗРЕШЕНИИ НА НЕВЕРНОСТЬ.

Карл Юнг, из письма к Фрейду, 30 января 1910 г.