Секс на заре цивилизации. Эволюция человеческой сексуальности с доисторических времен до наших дней

«Эти создания передвигаются смешанными группами самцов, самок и молодняка… Особи путешествуют от группы к группе, в зависимости от количества пропитания, что связывает всех в сплочённое сообщество, насчитывающее несколько дюжин животных. Это первобытная стая. Секс – почти ежедневное занятие. Самки совокупляются почти в любое время менструального цикла – черта, характерная, скорее, для человеческих женщин, чем для каких-либо других животных. Бонобо занимаются сексом, чтобы снижать напряжённость, побуждать других делиться едой, снимать стресс во время путешествий и подтверждать дружеские отношения во время воссоединений после разлук. „Заниматься любовью, а не войной“ – явно их формат»⁸⁰.

Затем Фишер задаёт очевидный вопрос: «Наши предки тоже жили так?» Она как бы подготавливает нас к позитивному ответу, замечая, что бонобо «проявляют множество сексуальных черт человека, когда он находится на улице, в барах, ресторанах или за закрытыми дверями квартир в Нью-Йорке, Париже, Москве или Гонконге». «Перед совокуплением, – пишет она, – бонобо часто пристально смотрят друг другу в глаза». Фишер утверждает, что, как и люди, бонобо «гуляют, держа друг друга за руки, целуют руки и ноги друг другу, обнимаются и целуются долгими французскими поцелуями»⁸¹.

Казалось бы, Фишер, разделяя наши сомнения в других аспектах общепринятого представления о жизни доисторического человека, намерена также пересмотреть свои взгляды на долгосрочные парные отношения, чтобы они лучше отображали общие черты в поведении бонобо и людей. Если сторонники общепринятого представления берут за основу поведение шимпанзе, как мы можем упустить из виду бонобо, не менее релевантного вида человекообразных обезьян, при описании доисторических людей? Не забывайте, генетически мы равноудалены и от тех, и от других. Как замечает Фишер, сексуальное поведение человека имеет больше общего с поведением бонобо, чем с любым другим созданием на Земле.

Но Фишер упорно не желает признать, что человеческое сексуальное прошлое вполне может быть сексуальным настоящим бонобо. Вот как она объясняет свой внезапный разворот на 180 градусов: «Сексуальная жизнь бонобо совершенно отлична от жизни других человекообразных обезьян». Но это не так, потому что сексуальное поведение людей – согласно ей же самой – очень похоже на поведение бонобо, а люди – это человекообразные обезьяны. Она продолжает: «Гетеросексуальная активность бонобо продолжается в течение всего менструального цикла. После родов самка бонобо возобновляет половую жизнь не позднее чем через год». Это уникальные качества сексуальности

бонобо, но они есть ещё у одного вида приматов – Homo sapiens. Однако Фишер продолжает: «Поскольку карликовые шимпанзе [бонобо] демонстрируют такие крайности сексуального поведения среди приматов, и поскольку биохимические данные указывают, что [они] появились всего два миллиона лет назад, я не считаю их подходящей моделью для анализа поведения гоминидов, живших двадцать миллионов лет назад» (курсив добавлен авторами)⁸².

Странный пассаж, с нескольких точек зрения. После долгого описания, насколько поразительно похожи бонобо на людей в своём сексуальном поведении, Фишер делает двойной кульбит и заключает, что они – неподходящая модель для наших предков. И чтобы ещё более запутать дело, она сдвигает дискуссию на двадцать миллионов лет назад, как будто ведёт речь о последнем общем предке всех человекообразных, а не об общем предке шимпанзе, бонобо и человека, который обособился только пять миллионов лет назад. Фактически, Фишер ранее не вела речь о таких дальних предках. «Анатомия любви», которую мы цитируем, – это прекрасно написанная популяризация её революционного академического труда по «эволюции серийных парных связей» у людей (не у всех человекообразных) в течение последних нескольких миллионов лет. Более того, обратите внимание, как Фишер ссылается на основные качества бонобо, общие с человеком, – как на «крайности сексуального поведения среди приматов».

Далее, когда Фишер описывает схождение наших предков с деревьев на землю, появляются новые черты неовикторианства: «Возможно, наши примитивные предки-самки, жившие на деревьях, занимались сексом со множеством самцов, чтобы поддерживать дружбу. Тогда, спустившись в африканскую саванну около четырёх миллионов лет назад, наши прародители стали организовываться в пары, чтобы заботиться о потомстве, и самки сменили привычку заводить открытые беспорядочные связи на тайные сношения, убивая при этом двух зайцев: получая доступ и к ресурсам, и к более или менее разнообразным генам»⁸³. Фишер предполагает возникновение парных связей четыре миллиона лет назад, несмотря на полное отсутствие каких-либо доказательств. Продолжая движение по этому замкнутому логическому кругу, она пишет: