Секс-незнакомец по соседству

Пальцы сильнее сжимают чашку, просто чтобы не замахнуться, чтобы не ударить человека, который вроде бы даже любил меня, вроде бы даже отец моего ребёнка! Человека, который обещал сделать меня счастливой. А на деле просто втоптал в грязь, разрушил до основания и сейчас глумится. После всего…

— Какая же ты мразь! — выплевываю тихо, но грубо. – И ты считаешь, что после всего этого дерьма, я вернусь к тебе? Лучше бы ты мне изменил, лучше бы убил меня. Что угодно… Я буду уборщицей, буду проституткой, буду кем угодно, но никогда не вернусь к твоей семье и на дам вам участвовать в воспитании сына. Он достаточно заражен вашим ядом.

Встаю, разворачиваюсь, но он снова хватает за руку.

— Ты не имеешь права!

— Я имею все права, а вот ты просто ничтожество, — все-таки не выдерживаю, поднимаю руку и бью его по щеке. Наверное, в первые в жизни делаю так, как мне хочется, но сразу ощущаю глупость своего поступка.

Дура, дура, ну почему не могла проявить достоинство, ответить высокомерно. А не строить из себя истеричку. Нельзя до суда вообще проявлять агрессию.

Убегаю от собственного безумия в свежесть улицы и бреду по Невскому, куда глаза глядят еще минут десять, наблюдая как проблески голубого неба затягивает белыми облаками. А тут еще и телефон звонит. Как, назло веселая сестра на проводе.

— Ну я почти приехала. Ты ждешь меня?

-------------------------------------------

Речь о героях саги Роулинг "Гарри Поттер". Герб где учился главный герой, вечно лохматый мальчик, как раз лев. (мяу)

Глава 23. Кот

Все-таки переговоры – это мое. А иначе как объяснять довольную рожу жирного посла, который жмет мне руку.

Вот бы и с Лидой все было так просто. Сели бы за стол переговоров, обсудили бы места проникновения и излюбленные позы, я бы даже готов был согласиться кончать только после ее оргазма.

Да я даже бы подписался на куни, если уж сильно надо.

Но очень сомневаюсь, что она вообще бы стала все это обсуждать. Скорее мой гроб и в какой позе меня там расположить. Возможно по частям.

Посол уходит, и я разворачиваюсь, иду мимо конференц-зала, и посматриваю на активную работу своих сотрудников, клиентов, которые хотят отдохнуть и круто провести время. Потом сворачиваю в коридор к своему кабинету, в котором принципиально не провожу переговоры. Люди, когда видят тебя за столом, чувствуют себя червяками, как уж с ними потом договорится о чем-то. До сих пор помню, каким ничтожеством себя чувствовала, когда отец сидел за своим огромным столом. Мне кажется, что так встречать посетителей нужно, если хочешь надавить на них.

Может Лиду пригласить в свой кабинет.

Надавить.

Положить на стол.

Раздвинуть ноги. Торможу возле зеркальной стены, что разделяет территорию офиса. Осматриваю идеально белую рубашку, ладно сидящие брюки. Не обращаю внимание на созданный в них дискомфорт. Ну блядь, и чего ей надо? Сомневаюсь, что перед ее ногами сотни подобных мужиков стоят и брак предлагают. А я-то реальный, предлагаю отличный секс.

Не пойму я этих женщин.

— Камиль Ринатович, — слышу голос секретаря.

Отличная старушка в вечном желтом вязаном жилете, бойкая и в штаны мне не пытается залезть.

Думаю, вереница длинноногих краль была в шоке, когда из всего потока я сказал, что остается этот милый одуванчик.

— Что, Зоя Дмитриевна. Вас снова нужно отпустить к офтальмологу?

— Вы мне этот прогул будете до конца моей жизни напоминать? А ведь осталось не так много.

Смеюсь.

Все-таки мало женщин действительно могут рассмешить. Не своим неудобным поведением, а остроумием. Правда редко кто при этом может еще вызывать желание.

Лида не в счет. Она вообще девушка — парадокс. Пора с ней кончать. И на ней. И в ней. Достала мелькать в мыслях.

— Там… — Зоя тычет на дверь моего кабинета.

— Вы, когда такие большие глаза делаете, похожи на стрекозу.

— А вы мастер изысканных комплиментов, — фыркает старушка и становится как никогда серьезной. – Там ваш отец. Я не могла его не пропустить.

Весь юмор и все хорошее настроение выходит из меня, как воздух из проколотого шарика. Я прямо чувствую, как нервы вместе с мышцами натягиваются до предела, а взгляд прожигает дубовую дверь.

— Он при смерти? — а иначе что ему тут делать?

— Типун вам на язык. Жив, здоров и бодр. Через тридцать лет, и вы таким станете, надеюсь.

— Как только это случится, убейте меня.

— Боюсь, я не доживу, — поправляет она мне воротник рубашки и перекрещивает. Да, это — пожалуй, понадобиться. Там же вершитель судеб сидит, Бог ему должен в ноги кланяться.

Стою перед дверью еще полминуты, реально чувствуя себя пацаном перед очередным наказанием, но блядь! Это мой кабинет! Моя фирма! Моя офис! Пусть выметается и дальше ворочать своими миллиардами. Меня и миллионы устраивают.