Секс-незнакомец по соседству

В тот момент, когда я его увидела, я почти возненавидела этого кота. Настроение, которое было таким замечательным, упало до отметки ноль. Почти пробило дно. Поток нескончаемых слез хлынул, а воспоминания о том, когда мы переписывались пошлыми сообщениями, просто затопило сознание. Я захлёбывалась тихими рыданиями, спрашивая, зачем, зачем он это делает. Я забыть его пытаюсь. Все закончилось. Но он вдруг мне написал. Неужели думает обо мне. Неужели скучает. А потом я увидела пропущенный звонок и еле сдержалась, чтобы не набрать его в ответ. Просто сказать «привет». Просто спросить, думает ли он обо мне. Скучает ли так сильно, как я. Скучает ли хоть немножко. Сравнивает ли с той, что сейчас греет его постель, стонет ему в рот, изгибается под его опытными пальцами. Ненавижу его за этот единственный звонок. Единственное сообщение. Ведь мог еще раз набрать. А я бы может ответила. Не в первый раз, так в десятый. Но зачем ему напрягаться, скорее всего на утро он даже не вспомнил об этой случайности. Может быть, просто решил пошутить и ковырнуть мои раны. Скотина. Ненавижу.

От мыслей о Камиле отвлекла работа, а затем сестра, которая заглянула в комнату спустя полтора часа.

— Мы с мамой считаем, что тебе не стоит идти.

Опа.

— Мама тебя не учила, что подслушивать нехорошо, — я закатила глаза. – Хотя, скорее всего, она учила тебя прямо противоположному. Хочешь со мной, так и скажи. Игнат классный. Мне он точно не нужен.

Милена убрала волосы с плеч и как будто задумалась.

— Классный, – подтвердила она. – Но Ильшат Ильдарович везет меня кататься. Так что я пас.

— Это у которого на спине растительности больше, чем на грядках Софы? — прыскаю я со смеху. Ну вот куда она опять лезет?

— Зато у него денег явно побольше твоего Игната. И Камиля. И тем более Антона.

— Ты пришла поругаться, — перестаю я улыбаться.

— Нет, просто тебе стоит позвонить ему.

— Эм… Игнату? Камилю? Или Антону? – меня аж передернуло от отвращения. И по взгляду сестры я поняла, почему они с матерью так часто шушукаются за моей спиной. Они хотят, чтобы суд не состоялся. Отлично. Просто пиздец! — Попробуй только позвонить Антону и сказать, где я. В тот же момент для тебе сестра станет мертва.

— Да чего ты сразу такая категоричная? Он же…

— Милена! — прикрикиваю я, и, конечно, Тихон просыпается. Черт.

— Мам, я проснулся. Когда мы пойдем к Леве?

* * *

Надеть мне особо было нечего, так что я остановилась на привычных широких шортах, пояс которых хорошо утягивал талию, и светлом пуловере. Он закрыл все стратегически важные места. Если честно, мне не хотелось идти, но Тихон так радовался, что я взяла в кулак свою раздражительность и поборола желание не видеть других людей, которым придется улыбаться. Меньше всего мне хотелось сегодня улыбаться.

Но улыбаться и не пришлось, все, что я могла сделать, дойдя до нужного дома, это открыть рот от удивления. Потому что домом этот особняк за кирпичным забором язык не поворачивался назвать. Я даже засомневалась, туда ли пришла, но дверь в воротах уже открыл Игнат, слепя меня своей сверкающей улыбкой.

— Я же говорил, что ты придешь. Привет, Бандит. Там тебя твой соучастник игр ждет.

— Слово-то какое, — смеюсь я и не успеваю разрешить Тихону идти, как он срывается с места, прямо к рыжику, что стоит возле матери. Алена уже машет мне рукой и приглашает к мангалу, от которого славно пахнет мясом.

Игнат трогает рукой мою талию, но я отхожу в сторону.

— Я же просила.

— Так я ничего и не делаю. Просто рука дернулась.

— Постарайся сделать так, чтобы она дергалась в другую сторону.

Он смеется и провожает меня к Алене с ее мужем Никитой. Мальчики уже прыгают на батуте, а мне подают бутылку пива.

— Надеюсь, ты не откажешься?

— Да какой у меня, собственно, выбор, — усмехаюсь я и делаю глоток. Игнат снова ко мне жмётся, а я строго на него смотрю. В этот момент затылок словно щекочет легкое перо, создавая внутри напряжение. Странное такое. – Слушай…

— Нет, ну а что. Твоя сестра на меня тоже не смотрит. Такое ощущение, что я какой-то прокажённый. Никита, скажи?

— Ты просто охамел в край.

— Кстати, — смеюсь я, делая еще один глоток, и смотрю на дом, потом снова на Игната. – Если бы ты показал Милене свой дом, то она бы резко сменила гнев на милость.

— На тебя, я смотрю, впечатление это не произвело?

— Еще как произвело, просто ничего не изменило.

— Тогда, — приближается он к моему уху, сильно наклоняясь. – Не говори ей. Не люблю меркантильных сук.

— Ты о моей сестре между прочим говоришь, — все меньше и меньше нравится мне этот мужчина. Пусть с его торса и можно писать картину совершенство. И снова это дурацкое ощущение, что на меня смотрят. Даже не смотрят, а держат за натянутые нити нервов, делая почти больно. Не предвещая ничего хорошего.