Секс с чужаками

— Что произошло? — спросила Тереза.

Дуглас пожал плечами. Тереза привстала со стула, чтобы поцеловать его в висок.

— Ты, случайно, не простудился?

— Нет.

— Я могу что-нибудь сделать, чтобы улучшить твое настроение? — ее рука скользнула вверх по бедру Дугласа. Он тут же встал.

— Прекрати.

После этого Тереза сидела неподвижно.

— Ты что, влюбился в другую женщину?

Почему она не может просто оставить меня в покое?

— Нет. Мне нужно о многом подумать. Случилось много всяких вещей.

— Да ведь ты же никогда таким не был, даже когда работал над своей диссертацией.

— Тереза, — произнес Дуглас, проявляя, как ему казалось, незаслуженное ею терпение, — да оставь ты меня в покое. Никакой пользы не принесет, если ты будешь ко мне беспрерывно приставать.

— Но я напугана, я не знаю, что делать. Ты ведешь себя так, будто не хочешь, чтобы я была рядом.

— Ты всегда только упрекаешь меня, — Дуглас встал и отнес свою посуду в мойку.

Тереза медленно последовала за ним со своей тарелкой.

— Я просто пытаюсь понять. Это ведь и моя жизнь тоже.

Дуглас промолчал и она ушла — как будто кто-то велел ей не таскаться следом. В ванной он разделся и долго стоял под душем. Ему казалось, будто к нему пристал запах Анни. Казалось, что Тереза сможет его почуять.

Что я наделал, что я наделал…

А когда он вышел из-под душа, Терезы не было.

* * *

Дуглас подумывал сказаться больным, но он знал, что ничуть не лучше будет сидеть дома и все время думать об Анни, думать о Терезе, и что хуже всего — думать о себе самом. Он оделся, чтобы идти на работу, но позавтракать не смог. Понимая, что его страдания слишком заметны, он постарался расправить плечи, но как только вышел из машины перед школой, понял, что снова сутулится. С некоторым страхом он шел по коридорам. Секретарша приветствовала его закатыванием глаз.

— Кто-то опять разболтал наш номер, — заметила она, когда зазвонил телефон. Для звонков со стороны у них служила другая линия. — Сегодня утром под окном стоял человек и пялился на меня, пока Грампс не вышвырнул его с территории.

Дуглас сочувственно покачал головой и приблизился к двери в помещения орангов. Его опять тошнило. Вернон сидел за пишущей машинкой — почти наверняка печатал подписи к своему фотоальбому. Он не встал, чтобы поприветствовать Дугласа, но лишь бросил на него оценивающий взгляд. Дуглас похлопал его по плечу.

— Работаешь? — спросил он.

«Как зверь», — ответил Вернон и вновь принялся печатать. Анни сидела снаружи, на заднем крыльце. Дуглас открыл дверь и встал рядом с ней. Анни подняла на него взгляд, но — как и Вернон — не подошла, чтобы обнять его, как обычно. Утро было еще прохладным, перед ними лежала длинная тень школьного здания. Дуглас сел.

— Анни, — мягко сказал он. — Мне очень жаль. Я никогда больше так не сделаю. Видишь ли, мне казалось… — он умолк. Это было ничуть не легче, чем бывало, когда он говорил с Уной, или Венди, или Шелли, или с Терезой. Дуглас осознал, что понимает Анни ничуть не лучше, чем понимал их. Почему она его отвергла? Что она сейчас думает? Что произойдет дальше? Будут ли они снова друзьями?

— Ох, черт, — сказал Дуглас. Он встал. — Больше такого не будет.

Анни смотрела вдаль, на деревья.

Дуглас чувствовал напряжение во всем теле, особенно в горле. Он долго стоял рядом с ней.

«Я не хочу писать рассказы», — просигналила Анни.

Дуглас уставился на нее.

— Почему?

«Не хочу», — она как будто пожала плечами.

Дуглас не мог понять, что же случилось с самоуверенной обезьяной, которая только вчера собиралась написать бестселлер.

— Это из-за меня?

Она не ответила.

— Я не понимаю, — настаивал Дуглас. — Может быть, ты мне напишешь, в чем дело? Так тебе будет легче объяснить?

«Нет, — просигналила Анни, — не могу объяснить. Просто не хочу».

Дуглас знаками спросил: «А чего ты хочешь?»

«Сидеть дерево. Есть бананы, шоколад. Пить бренди, — Анни серьезно посмотрела на Дугласа. — Сидеть дерево. День, день, день, неделя, месяц, год».

Боже всемогущий, подумал Дуглас, у нее этот проклятущий экзистенциальный кризис. Все годы обучения. Все достижения. Все надежды целого раздела приматологии. Все летит к черту из-за дурного настроения капризной обезьяны. Не может быть, чтобы это только из-за меня. Это бы обязательно случилось рано или поздно, только вот, может быть… Дуглас подумал о всех усилиях, которые ему придется приложить, чтобы восстановить их отношения. От одной мысли об этом он чувствовал усталость.

— Анни, почему бы тебе просто не отложить немного свою работу. Ты можешь отдохнуть. Весь сегодняшний день. Можешь целый день просидеть на дереве, а я принесу тебе стакан вина.

Анни вновь пожала плечами.

Ох, подумал Дуглас, я все испортил. Какой идиот. Он чувствовал, как возвращается боль, похожая на яд, не сосредоточенная в какой-то одной точке, но вонзающаяся вдруг в ладони и сердце, так что кружилась голова и перехватывало дыхание. По крайней мере, она меня не возненавидела, подумал он, усаживаясь на корточки и трогая Анни за руку.

Анни оскалилась.

Дуглас замер. Анни скользящим движением покинула крыльцо и направилась к деревьям.

* * *