Секс с чужаками

Сен-Жак заснул за чтением Фрейда еще до того, как Вероника присоединилась к нему. Таким образом, когда после мгновенного головокружения и внезапного жуткого ощущения падения — как будто он со все возрастающей скоростью падал сквозь собственный затылок — он вдруг обнаружил, что заново проживает день, с точностью воспроизведенный во всех деталях, но в то же время полностью сознавая иллюзорную природу повторяющихся событий, то принял все это за сон, вызванный, в полном соответствии с логикой, взаимодействием прочитанного с психологической реальностью, которую это прочитанное так хорошо описывало. Тот факт, что все заново воспринимаемое происходило задом наперед, в обратном порядке, вплоть не только до слов, которые он произносил, но и до самих мыслей, не мешая ему в то же время обычным путем думать об этом самом обратном восприятии, поразил Сен-Жака, как удивительный и приводящий в замешательство — хотя целиком рационально объяснимый — результат работы его подсознания.

Он даже не представлял, что сон может быть так реален. Каждая деталь, каждый звук, запах, физическое ощущение, казалось, происходят на самом деле, хотя и в обратной последовательности. Однако в конце концов, по истечении, может быть, девяти часов субъективного времени, Сен-Жак невыносимо соскучился. Было уже два часа дня, и ничего странного, интересного или в каком-либо отношении похожего на сон не происходило: он просто сидел, чуточку ерзая, за письменным столом и слушал, как четырнадцатилетние ученицы отвечают на заданные им вопросы о неправильных глаголах не только задом наперед, но и неверно. Мысли его разбрелись, уже когда он и в первый-то раз проживал эту сцену с уроком, и теперь было неловко и даже немного больно не только выслушивать девочек с их ужасным произношением и до смешного неправильными ответами, но еще и заново проживать бесплодные эротические мечтания своего дневного «я». Как раз сейчас о представлял себе, как Марсия — высокая, загорелая девочка с длинными волосами, прямыми и светлыми, и слегка крупноватым римским носом, сидевшая в одиночестве за последним столом, куда Сен-Жак вынужден был ее посадить, так как у Марсии были нелады с дисциплиной — ловит его взгляд, плутовато улыбается, в то же время облизываясь самое крошечное мгновение кончиком языка, а затем начинает расстегивать по одной пуговицы на своей форменной школьной блузке, между тем как Сен-Жак тотчас находит предлог, чтобы пораньше отпустить весь остальной класс, но ее, конечно же, просит остаться…

Последняя из остальных девочек закрывала за собой дверь, а Марсия уже совсем сняла с себя блузку и лениво тянулась к застежкам лифчика, когда Сен-Жак наконец понял, что события не только полностью отклонились от их дневного течения, но и перестали происходить задом наперед. И вот Марсия уже сняла лифчик и расстегивала клетчатую зеленую юбку, а сам он тем временем сражался со своим мятым серым костюмом…

Он никогда не думал, что сон может быть так реален. Груди Марсии оказались полнее, чем он их себе представлял, живот у нее был плоский, загорелый и мускулистый, бедра длинные, гладкие и золотистые, со слабейшим намеком на выбеленные солнцем светлые волоски… но отчего-то Сен-Жаку было невероятно трудно самому снять одежду, его мятый костюм и вонючие, прелые носки, и неуклюжие ботинки цеплялись за него, словно обладали собственной волей, в то время как кожа, которую он обнажал, была бородавчатой и поросла грубыми, курчавыми волосами, серыми, как железо, плоть его покрывали багровые, похожие на синяки, пятна, остальная же ее поверхность была белесой, как рыбье брюхо… ноги у него были до невозможности тощими и кривыми, словно у восьмидесятилетнего паралитика, который последние сорок лет не поднимался с инвалидного кресла… он чувствовал запах собственного пота и грязи, чувствовал нездоровую старческую вонь от белья, которое уже не один день, как следовало сменить, да еще эти серые боксерские трусы с нелепо болтающимися нитками… однако Марсия по-прежнему смотрела на него с этой невероятной, невозможной смесью обожания и провоцирующего вызова, демонстративно отбрасывая прочь юбку и в одних трусиках направляясь к нему по проходу между столами… ее маленькие, твердые соски терлись о его грудь, пока она помогала ему освободиться от остатков одежды, а затем она опустилась на колени и наклонилась вперед… но отчего-то на нем вдруг снова оказались эти смехотворные боксерские трусы, и тут же он осознал, что она собирается взять у него в рот, прямо здесь, в пустой классной комнате; волосы Марсии шелковисто скользили по ее бедрам, когда она наклонялась вперед, а кабинет матери Изабель был совсем рядом по коридору, она могла объявиться здесь за какие-нибудь секунды, если бы вдруг заинтересовалась, почему это он отпустил учениц раньше времени, а дверь ведь даже не заперта…