Секс с экс

– Я не хочу его искать. И так понятно, что я для него ничего не значу. Он не заплатил ни пенса алиментов и ни пенса не потратил на открытку к дню рождения. Он дал мне только одно, и я ему за это благодарна. Он научил меня терять. Он спас меня от несчастной любви. – Я пытаюсь улыбнуться, – мое сердце сделалось железным. Даже близкие друзья спрашивают меня, есть ли оно у меня вообще. – Я всегда так думала.

– Кэс, у тебя есть сердце, и оно должно страдать, как у всех людей.

Возмутительно. Почему он на меня нападает?

– А мое не страдает, – говорю я с вызовом.

– Что заставляет вас думать, что вы не такая, как все? То, что вы едите очень много помидоров? Ведь кроме этого вы ничем не отличаетесь от остальных.

– Разве? – обиженно спрашиваю я.

– Может, немного сексуальнее и умнее. – Он просто сыплет комплиментами. Мое возмущение пропадает и сменяется блаженством. – Вы такая же, как все, Кэс. И так же легко можете влюбиться.

И снова я злюсь.

– Нет, не могу. Я нелегко иду на сближение. И вообще не люблю людей. Они глупы и безнадежны.

– Не все. Я же вам нравлюсь.

– Как вы самоуверенны. – Он абсолютно прав.

– Вы отрекаетесь от всего человечества? Вы не можете спрятаться, отгородиться от этого только потому, что не рискуете любить.

– Но это так.

– Но то, что ваш отец разочаровал вашу мать, не означает, что вы не можете встретить любовь.

– А если не он, то кто? – я смеюсь неестественно высоким голосом. – Если меня не может любить мой отец, то кто сможет?

– Давайте уйдем отсюда.

Лотерея.

Облом.

Мне это не нужно. Я хочу с ним переспать. Но он не должен врать мне.

Ему не нужно было говорить мне эти глупости про любовь. Я удивлена. Я думала, он выше этого. Но это явно ложь, потому что он не мог намекать, что хочет со мной сблизиться. Три последних дня я потратила на то, чтобы объяснить ему, что не верю в любовь и не люблю подобные признания. Я слышу такое не в первый раз.

Все мужчины признаются мне в любви. Но я знаю, что они говорят не об этом, и иногда они сами понимают, что имеют в виду кое-что другое. Просто соблюдают несколько устаревший ритуал. Это приличнее, чем просто предложить потрахаться. Я редко сплю с мужчинами, которые говорят о любви, пока не удостоверюсь, что они имеют в виду не это. Если мне кажется, что они подразумевают именно это, я отказываюсь от секса и поддерживаю только дружеские отношения, используя их слабость в практических целях, когда нужно косить газон или работать в гараже.

Но Даррен другой.

Не думаю, что он заговорил бы о любви, если бы это не было серьезно. Только как он может говорить серьезно после всего, что я сказала? Я действительно хочу с ним переспать, потому что он безумно мне нравится. Но, возможно, не смогу, если сочту, что это для него больше, чем секс. Это все усложнит. Я не хочу причинять ему боль. Он хороший парень. Я должна быть предельно откровенной с ним… и с самой собой.

Если бы я знала.

– Я не думаю, Даррен, что вам стоит в меня влюбляться, – говорю я с улыбкой, заставляя себя улыбаться.

– Почему?

– Потому что вы не мой тип.

– Почему не ваш?

Почему нет! Почему нет? Боже, как он самонадеян.

– Вы для меня слишком серьезный и… домашний. – Даррен смотрит на свою пустую чашку. Я чувствую себя именно сукой, все верно. И пытаюсь исправить положение. – Я не говорю, что вы мне не нравитесь. Вы мне нравитесь. И я бы мечтала с вами переспать.

– Нельзя разделять секс и любовь. – Даррен с ужасом смотрит на меня. Да, он смотрит с отвращением. Ну, это упрощает дело.

– Но у меня был отличный секс без лишних сложностей. – Я пытаюсь его развеселить.

– А вы знаете, что такое любовь? Во всем ее многообразии? Увлечение, ухаживание, свидания наедине, когда любая мелочь становится чудом, – он машет рукой, прогоняя всех мужчин из моего прошлого, так же, как это делаю я. – Вы никогда не любили. От любви слишком легко отказаться.

– Мне она не нужна, – сухо говорю я.

– Вы думаете, вы смелая, Кэс? – Я молчу, я не доставлю ему этого удовольствия. Продолжать этот разговор бессмысленно. Сейчас он скажет. – Вы не смелая. Смелость – это доверие. Равнодушной быть так легко. – Я подавляю зевок. Продолжай, Эйнштейн. И успокаиваю себя тем, что уязвлена только его гордость. – Ваши родители и карьера – это только предлог, чтобы избежать близости, которой вы боитесь.

– Вы учились в колледже для того, чтобы до этого додуматься?

Мы зло смотрим друг на друга поверх вазочки с пластмассовым цветком и пустой бутылки, изогнутой, как подсвечник. Я достаточно хорошо знаю мужчин и вижу: продолжать в том же духе – только зря терять время. Даррен слишком впечатлителен. Кто-то из двоих обязательно бывает разочарован. Да, он сексуальный, он, несомненно, мне нравится, но это того не стоит. На нем написано, что он явно ко мне неравнодушен, а я просто не могу себе позволить испытывать к нему те же чувства. Наверное, было бы заманчиво позволить себе поверить, что эту влюбленность и накал чувств можно сохранить. Но так не бывает. А что, если я чувствую то же самое? Что, если я… люблю его? К чему это приведет? Ни к чему. Я должна быть жестокой, чтобы быть великодушной.