Секс со звездои

– Прости, родной, тут ему не смогут помочь, нужен опытный нейрохирург. Клаус сказал, у него есть хороший врач в Германии, но нужно спешить, иначе твой друг не протянет, тут ему не помогут. Он пришлет сегодня за ним вертолет.

Я смотрел на лежащего Вавилона и не мог поверить, что все вот так может закончится. Я воспоминал тот день, когда он меня вытащил из подвала и не дал умереть, и сегодня он снова сделал это. А я жил только мыслью о том, чтобы уничтожить его. Оказывается, желания материализуются.

Мне было тошно от самого себя. Во что я превратился за все эти годы? И почему он помог мне после всего того, что я делал против него?

Когда за ним пришли, я почувствовал такую пустоту, словно у меня забирают что-то ценное. Ну почему все должно было получится именно так? Лучше бы он меня не вытаскивал! Я бы сгорел в этом автобусе вместе со всеми, продолжая ненавидеть его! Моя ненависть – это единственное, что у меня было, но он отнял у меня даже это!

Тетя перевезла меня в другую клинику, где я провел еще три недели. Мое здоровье быстро шло на поправку, а за окном постоянно толпились мои фанаты, которые держали плакаты, чтобы я быстрее возвращался на сцену.

Вавилона прооперировали, но на его полное восстановление требовалось около полугода. Мне хотелось увидеть его, сказать спасибо за спасение. Но каждый раз, когда я набирал ему сообщение в соцсети, я сразу же понимал, что не смогу написать. Не знаю, что сказать. К тому же, судя по его профилю, он не заходил в соц сети с момента аварии.

– Посмотри, сколько тебе притащили игрушек! – смеялся Виктор, рассматривая мою палату. Она была и правда заставлена игрушками и цветами так, словно тут магазин подарков. – Девчонки тебя обожают! Надо написать в твоей ленте, что ты больше не принимаешь мишками и зайчиками, а отдаешь предпочтение чему-то более значимому. Пусть виски дарят или коньяк.

– Вить, что ты несешь? – я скривил лицо. – Иногда ты такой придурок!

– Ладно. – махнул он рукой. – Я прикалываюсь. Просто смешно, что взрослому парню дарят такие мимимишные подарки. Вот смотри, у этого медвежонка открытка в руках. Давай посмотрим!

“Я каждый день молюсь за тебя и благодарю Бога, что он помог тебе! Ты настоящий Ангел, который делает нашу жизнь лучше! Выздоравливай!”

– Дай сюда! И не трогай тут ничего! – я грубо выхватил у него из рук открытку и оттолкнул его от игрушки. – Какой же ты иногда бываешь циничный гад! Бесишь!

– Я циничный? – разозлился Виктор. – А от кого я научился этому? Ты после аварии так изменился! Стал чрезмерно сентиментальный!

– Дело тут не в сентиментальности! Люди дарят мне от чистого сердца, мне плевать, что они приносят, мне ничего от них не нужно! Но смеяться над теми, кто о тебе заботится – это гадство! От тебя я этого не ожидал!

– Ладно, прости. Я не хотел тебя обидеть. Не буду трогать твоих фанаток. – он поднял руки и опустил глаза. – Сдаюсь.

Я подошел к окну и посмотрел на людей, которые там стоят. Бедолаги, часами проводят на улице! Но мне было приятно, и когда Виктор уходил, я с удовольствием читал все письма, которые при приходили от моих поклонников.

Когда меня выписали, я попросил тетю слетать со мной к Вавилону.

– Думаю, мы можем полететь завтра. Его врач сказал, что парень уже потихоньку приходит в себя, его выводят из искусственной комы, но в больнице еще продержат еще не меньше двух месяцев, а может быть, и все пять. Все зависит от его восстановления.

Я страшно нервничал, когда заходил в его палату.

Всегда безупречный

Даже сейчас, находясь на больничной койке, Вавилон оставался таким же мужественным и привлекательным. Измученный и с перемотанной головой, в окружении какой-то аппаратуры и капельниц, он все равно вызывал у меня восхищение.

Изящные черты лица, красивые руки, сложенные на животе, прекрасный стан. И если бы не мертвенная бледность, еле уловимое дыхание, можно было бы посчитать, что он в глубокой коме, но девушка-переводчица, которая по совместительству была здесь его сиделкой, сказала, что Антон постепенно начинает возвращаться в этот мир.

Девушку наняла моя тетя. Я оглядел эту добрую фею, очень милая, и судя по всему, она действительно хорошо ухаживала за Вавилоном.

– Он нас слышит? – спросил я у девушки.

– Слышит, но пока ему сложно нас воспринимать, врачи говорят, что это нормально, когда выходишь из искусственной комы. Он не может отличать сон от реальности. Такое будет продолжаться какое-то время. Его до сих пор держат на сильных препаратах, но каждый день снижают дозу. Скоро он будет в норме. Нужно просто подождать.

– Могу я с ним побыть наедине?

– Да, конечно! – она улыбнулась и вышла из палаты. А я придвинул стул и сел рядом с ним.

Он и правда лежал, словно мертвый. Я пытался что-то сказать ему, но слова застревали в горле.

– Антон… – начал я, мой голос дрожал от волнения, а мысли расползались в голове, не давая их поймать. – Я хотел сказать…

Рука парня слегка дернулась, и я удивленно уставился на нее. Наверное, это нормально, он ведь уже не в коме, а просто крепко спит, но слышит ли он меня?