Секс-тренажер по соседству

Все шло весьма успешно, пока на горизонте не возникла Настя. Я бы может ее даже не заметил, больно хмурой и забитой она выглядела, если бы однажды не встретил ее в центре города, смотрящей на витрину Секс-шопа.

Она стояла минуту, пока я ждал, когда загорится зеленый. Но в этот краткий миг, словно она была полна внутренних фантазий, ее лицо преобразилось. Румянец ярче. Глаза светились. Я мгновенно представил, очень хорошо представил, как бы она выглядела с разметавшимися по подушке волосами, с лицом искаженным страстью и желанием, пока я с силой парового поршня врываюсь в ее распластанное тело.

И вот теперь я здесь, в аэропорту, думаю о ней, знаю, что ей недолго предстоит быть одной. Больно сладкой она стала.

Скоро в ее жизни появится вполне нормальный мужик, который обязательно ее полюбит, полюбит ее сына, будет помогать чинить унитазы, слышать ее смех, рассказы о военной истории, питаться домашней кухней и укладывать в кровать.

Трахать это сточенное мной, совершенное тело. Трахать мое тело. Мое тело. Трахать? Кто-то другой?!

Я остановился, как вкопанный, смотря как на отдаленном аэродроме в военный самолет погружаются коллеги.

Стоял и думал о том, что сама мысль, что Настя будет кончать под кем-то другим, улыбаться, кому-то другому, сосать и проделывать все те штуки, о которых я и не догадывался раньше, сдавила грудную клетку, вошла пулей в сердце и буквально взорвала мозг.

Сука! Сука!

Дыхание перехватывает, и я резко оборачиваюсь на вход в аэропорт, прикрываю глаза от слепящего солнца. Пытаюсь сдержать лютое желание рвануть назад. Туда. В ее объятия, между ее ног и остаться там навсегда.

У меня никогда не было дома. И я не знал, смогу ли его найти. Но сейчас в эту секунду, я остро ощущаю, что дом я чувствовал именно находясь рядом с Настей и даже больше… Только проникая в это желанное тело, меня уносило так, что я не думал о всех совершенных убийствах или о тех страданиях, которые видел сотни раз.

– Корзун, далеко собрался? Назначение получено, ты в команде на этот сезон. Правила знаешь.

– Знаю, – отмахиваюсь я от старшины Лескова и снова поворачиваюсь к самолету, который должен увезти меня от Насти, по меньшей мере, на полгода.

Шесть месяцев. Сто восемьдесят дней. Четыре тысячи триста двадцать часов. Двести пятьдесят девять тысяч двести минут. Порой за один день может произойти все что угодно, а тут полгода.

Я прыгаю в пропасть только с парашютом, идя в атаку я всегда знаю слабые места противника, уезжая от любимой, я должен быть уверен, что останусь единственным мужчиной в ее мыслях, единственным секс-тренажером.

Набираю номер человека, который давно играет роль, и давно в нее вжился, а где-то даже заигрался.

– Черкашин?

– Корзун? Чего тебе, я занят.

– Ты потрахаться можешь и потом, а выплатить мне долг прямо сейчас – молчание, тихий женский голос и шуршание одежды. Он заинтересован, так как меньше всего любит оставаться должным.

– Говори.

– Присмотри за Настей. Помоги с разводом, и отгоняй прыщей, которые будут пытаться к ней лезть.

То, что такие могут возникнуть, я даже не сомневался.

– Это называется вмешательство в частную жизнь. Статья УК…

– Заткнись, – перебиваю я. – Тебе не привыкать, я много не прошу. Полгода и весь компромат на тебя исчезнет с радаров ФСБ. Станешь чистым, как убийца после исповедания.

– Очень смешно. А если я за ней сам приударю, – и я даже представляю, как кривятся в ухмылке его губы, но это даже близко не сравнить с тем, как хитро и зло усмехаюсь я.

– Как только твои руки её коснуться, я их отрежу. И отрежу любую часть тела, которая к ней прикоснется. Даже если этой части тела коснется она сама. Добровольно.

Молчание было почти минуту. И только двигатели самолета перед моими глазами нарушили тишину.

Мой тон вряд ли оставлял простор для воображения. Я не шутил. Я уже отрезал пальцы раньше, что сложного отрубить пару конечностей или член?

– Умеешь внушать, что сказать, – прочистив горло, заговаривает Макар. – Она вряд ли будет в восторге, если узнает.

– Это уже моя забота. Мы договорились?

– Вполне, – сразу отключился он и мне было этого достаточно. Этот человек слово свое не нарушал никогда. Он работал на интерпол и, по сути, был предателем России. Собирал материал на извращенцев, наделенных властью и шантажировал их, получая весьма ценные для других стран данные, потихоньку гробя экономику России.

Впрочем экономику давно угробила ячейка власти. Но меня это не касается. У меня есть работа, есть женщина. Еще придется решить, чем заниматься после отставки, но на это у меня будет полгода.

– Корзун, ты сегодня удивительно туг на ухо. По местам! Отправляемся! – командным голосом орет старшина Лесков, придерживая фуражку.

Я почесал свой ежик на голове, улыбнулся и расправив плечи двинулся к самолету. С другой стороны. Что такое полгода? Даже не один процент жизни. Будет даже забавно наблюдать, как Настя будет сопротивляться моим поползновениям, ведь наверняка обида будет очень сильна.

Но не настолько сильна, как ее мудрость, любовь и желания тела. Особенно после полугодовой голодовки.