Секс-тур в юность

— Что, что? Отменить все привилегии и забрать ту власть, которую они используют вопреки закону. А оставить только тяжелый и кропотливый труд на благо партии, Тогда вся эта сволочь из партии разбежится, как тараканы при включении света. Вот тогда в райкомах, горкомах и выше появятся настоящие коммунисты и комсомольцы. А, сбежавшую сволочь выслать, как Троцкого, Пусть образуют свой пятый интернационал нахлебников на Западе. Вот кстати хочешь послушать стихи? Или давай я спою, мне летом парень в Каменке напел. Он участвовал в съемках фильма, где будет эта песня. Сейчас, схожу за гитарой.

Принеся её, я сел поудобнее и запел,

«Я сегодня до зари встану.
По широкому пройду полю.
Что-то с памятью моей стало:
все, что было не со мной, помню.
Бьют дождинки по щекам впалым.
Для вселенной двадцать лет — мало.
Даже не был я знаком с парнем,
обещавшим: «Я вернусь, мама!..»

А степная трава пахнет горечью.

Молодые ветра зелены. Просыпаемся мы.
И грохочет над полночью
то ли гроза, то ли эхо прошедшей войны.

Обещает быть весна долгой.

Ждет отборного зерна пашня.
И живу я на земле доброй
за себя и за того парня.
Я от тяжести такой горблюсь.
Но иначе жить нельзя, если
все зовет меня его голос,
все звучит во мне его песня.

А степная трава пахнет горечью.

Молодые ветра зелены. Просыпаемся мы.
И грохочет над полночью
то ли гроза, то ли эхо прошедшей войны»

— Это на стихи Роберта Рождественского и называется «За того парня». Так прямо на площадке и сочинился анекдот. «Молодежь подхватила почин из песни — работать за себя и за того парня. И вот по цеху идет комиссия, и спрашивает у рабочих, кто и на сколько перевыполнил план? Один ответил, что сорок процентов за того парня, второй на двадцать, третий двадцать пять, а потом подходят к разряженному и холёному. А вы товарищ на сколько? Он посмотрел и отвечает, А я и есть тот парень, за которого работают».

Мама с сестрой помолчали, и мама обеспокоенно спросила.

— Кому ты еще этот анекдот рассказал? Небось, всем друзьям растрепаться успел?

— Да, ни словом. Они, еще не готовы такие анекдоты слушать.

— Так вот, впредь никому и не рассказывай. Когда ты за языком научишься следить? Горе луковое. Понятно в кого уродился, но и думать головой то надо.

Отец вернулся поздно и сказал, что снова не удалось дозвониться до Алексея.

— Нет его на месте. Я несколько раз звонил, а каналы не всегда свободны и приходилось вклиниваться.

Я успокоил, сказав.

— Да это дело терпит, и письма я сложил в нижнем ящике стола. Если будет оказия, и без меня можно передать. Но только с надежным человеком, вам я не даю читать, а то могут быть проблемы. Ты, впрочем, лучше меня это понимаешь. У тебя же первая форма допуска. А как там было на плакате.

— Не болтай! Болтун — находка для шпиона![16] Я и сам бы лучше не знал такое. Ладно, я пошел заниматься, а то места на кухне маловато, а ты садись — поешь, не греть же дважды. Приятного аппетита.

И пошел в комнату, решив не грузить отца своими проблемами. Мама знает, надо будет так скажет. А то итак отец на работе и днюет, и ночует.

В комнате проверил в дневнике все ли приготовил на завтра, и сел записать несколько новых пунктов на завтра. Надо действовать, и для этого все подготовить, и лучше бы без сюрпризов, а то они мне все больше не нравятся. А когда уже собирался лечь спать, зашла сестра и спросила,

— Ты уже спать собираешься? Я не поздно? А то только вспомнила. Скоро 7 ноября, надо начинать стенгазету делать. Многие старшекурсники закончили Универ, а молодежь, которую дали, кто их знает на что они способны? Так что, как у тебя со временем, сможешь помочь?

— Без вопросов, у нас скоро каникулы и перед ними не задают много, так что да! Когда думаете начинать? Что там Коля говорит? Он ведь почитай старшим остался, ну вашего Гесса не считаю. Он только ветер создает, да за дисциплиной бдит. Впрочем ладно, его назначили от парторганизации курировать, так что, он менее преподов мешает, и опять же функции надсмотрщика выполняет. Все-таки, он свой брат студент, хоть и старше некоторых преподов. Да и водку пьянствовать, и безобразия нарушать не запрещает. А то, иначе, какая стенгазета? Как там — у Стругацких, газету выпускали в «Понедельнике». Очень напоминает, точно хоть один из братьев участвовал, и притом не единожды. Такое выдумать невозможно.

Таня фыркнув сказала,

— А ты помнишь статью Ильвицкого в последней стенгазете?