Секс в большом Г.

Я приехал домой и никак не мог успокоиться. Слезы текли и текли, и я рассказал обо всем Альберту. Узнав, в чем причина происходящего, друг раздобыл Галин телефон и тайно от меня встретился с ней. Он хотел развернуть ситуацию в обратную сторону. Но из этого ничего не вышло. Галя вежливо выслушала сбивчивые речи Альберта, а потом сказала, что это его не касается. Друг в недоумении приехал ко мне и все рассказал. Он-то надеялся, что я сразу успокоюсь. Но как же он ошибся! Количество моих слез теперь уже было сопоставимо с Ниагарским водопадом. Не желая оставаться на одном месте в кампании свидетеля моей трагедии, я выскочил из дома и помчался куда-то в центр города. Прямо на улице я познакомился с очень взрослой женщиной из другого города. Мы поехали к ней в гостиницу, напились до полусмерти и до утра занимались…. Ну, любовью это назвать сложно. Но чем-то в этом роде мы занимались. Я узнал в ту ночь много нового. Потом меня по традиции стошнило и я сбежал домой.

А наутро мне стало легче. И тогда я вывел нехитрый рецепт избавления от сердечных мук. Чем сильнее ты изваляешься в грязи накануне – тем чище и возвышеннее парит твоя душа наутро. Я решил считать это промежуточным хэппи-эндом: ведь жизнь еще только начинается!

Вскоре Альберт поступил на актерское отделение местного ВУЗа и решил познакомить меня с красавицей-сокурсницей. Она только что снялась у Эльдара Рязанова и собиралась стать кинозвездой. Ничего не вышло ни у нее, ни у Альберта. Эта роль осталась единственной звездной в ее карьере. И, придя на встречу, заботливо спланированную Альбертом, мы с ней друг друга просто-напросто … не заметили.

В последний раз…

Смолоду я осознал, что математика и прочие точные науки категорически не желают укладываться в моей бедной голове. Когда пришло время выбирать жизненный путь, я понял, что должен направиться в какой-либо творческий ВУЗ. Довольно легко поступив в него, я узнал о существовании профильного дома творчества, да еще в самом центре города. И если на завтрак я получал гранит науки, то на ужин обычно имел совершенно другое блюдо. Времена были советские, и Дом творчества был не просто местом проведения конференций и банкетов. Здесь можно было встретить всех – от актеров и спортсменов до фарцовщиков и проституток. В баре завязывались деловые контакты, в туалете продавались американские джинсы. Попасть в ресторан Дома творчества, даже размахивая студенческим билетом, было практически невозможно. Дверь охраняла неприступная Эмилия Илларионовна, как сказали бы сейчас, «даже из гестапо выгнанная за жестокость!» Чтобы войти внутрь, требовалось, чтобы кто-то знакомый с Эмилией Илларионовной и уважаемый ею, вышел изнутри и провел тебя туда, где бурлила такая заманчивая взрослая жизнь…

И вот однажды вечером я прорвался в бар, выпил коктейль, купил в туалете вышеупомянутые джинсы и уже собирался отправиться домой, как вдруг на мою ладонь легла чья-то рука. Я посмотрел – рука была женская, красивая, ухоженная, да еще с необыкновенным перстнем. Рука принадлежала блондинке средних лет. «Привет, – легко и непринужденно, как старому другу, бросила она мне. – Что будешь пить?» От такого нахальства мой язык прилип к небу. Она заказала два коктейля и принялась болтать. Через пять минут мы уже действительно были хорошими знакомыми. Белла, так звали блондинку, представляла собой тип довольно интересный и мне тогда абсолютно незнакомый. Существовала в те годы категория «нужные люди». В нее входили директора магазинов, товароведы, завсклады и т.п. Они многое «могли» и за это многое «имели». Белла предпочитала проводить свободные вечера не с мужем, а в баре нашего Дома творчества. Она была барменшей в гостинице для интуристов.