Секс в большом городе

— Большинство мужчин слишком самонадеянны, — подхватила Шейла. У нее была кожа цвета жареного миндаля, длинные прямые черные волосы и огромные черные глаза. На ней был топ и длинная юбка воланом. — Просто невыносимо. Слава богу, одного нормального нашла, да и тот сейчас в Индии. С ним я себя человеком чувствовала. По крайней мере, он никогда не пытался меня потрогать или пощупать.

— Существует два типа мужчин, — начала Камилла, — либо мерзавцы, которым лишь бы потрахаться, либо те, которые тут же теряют от тебя голову. Смотреть тошно!

— Это кто голову теряет? — переспросила Китти.

— Да все те же, — ответила Камилла. — Скотти. Капоте Дункан. Дэш Питере.

Капоте Дункан был писатель-южанин тридцати с чем-то лет, вечно окруженный прекрасными созданиями. Дэш Питере был известным голливудским агентом, часто бывающим в Нью-Йорке, и большим поклонником юных див. Оба славились своим умением очаровывать и разбивать сердца тридцатилетних женщин, причем, как правило, из тех, кому есть чем похвастаться, кроме красивых глаз.

— Я тоже когда-то встречалась с Питерсом, — призналась Тизи. Она взбила на затылке свою короткую прическу. — Он все уговаривал меня провести с ним ночь в отеле «Марк». Цветы корзинами слал — и все белые. Умолял приехать, в сауну звал. Потом позвал меня на какую-то дурацкую вечеринку в Хэмптоне, но я все равно не пошла.

— Я с ним познакомилась на юге Франции, — сказала Камилла. Иногда, как, например, сейчас, она начинала говорить с фальшивым европейским акцентом.

— Он тебе что-нибудь купил? — спросила Тизи с наигранным безразличием.

— Да в общем нет, — ответила Камилла. — Она подозвала жестом официанта. — Будьте любезны, принесите мне другую «Маргариту». Эта слишком теплая. — И вновь повернулась к Тизи. — Так, пару пустяков от Шанель.

— Одежду или аксессуары?

— Одежду, — ответила Камилла. — Сумок от Шанель у меня и так навалом. Смотреть на них уже не могу.

Повисло молчание, нарушенное Шейлой.

— А я теперь вообще почти нигде не появляюсь. Не хочу. Я теперь живу духовной жизнью. — На шее у нее болтался кожаный шнурок с небольшим кристаллом.

Последней каплей для нее явилось знакомство с одним известным актером — кинозвездой лет тридцати, который случайно наткнулся на ее фотографию в журнале и разыскал ее агентство. Ей передали его телефон, и так как она недавно видела его в каком-то фильме и он показался ей милым, она решила перезвонить. Он пригласил ее провести две недели в его доме в Лос-Анджелесе. Потом приехал в Нью-Йорк, и тут понеслось. Он категорически отказывался ходить куда-либо, кроме стриптиз-клубов, где пытался на халяву развести девочек на всякие штучки, «потому что он звезда».

Китти облокотилась о стол.

— Пару лет назад я себе сказала: поимели меня — и хватит. Ну и решила найти какого-нибудь юнца, лишить его девственности — и бросить. Может, конечно, и подло, но, с другой стороны, ему был двадцать один год — по-моему, быть девственником в таком возрасте просто стыдно. Я была с ним сущим ангелом, а потом даже не попрощалась. Неважно, как ты выглядишь. Главное — уметь быть той, кем тебя хотят видеть.

— Если мужик мне говорит, что любит чулки в сеточку и красную помаду, для меня это фетишизм чистой воды, — сказала Тизи.

— Если бы Хуберт был девчонкой, из него бы вышла такая шалава, — сказала Китти. — Я ему говорю: «Ладно, хочешь мини-юбки — будут тебе мини-юбки, только не надейся, что я стану их носить без белья». А однажды я отыгралась по полной программе. Он меня тогда все уламывал на секс втроем с какой-нибудь девушкой. А у меня, значит, есть один голубой приятель, Джордж. Мы с ним даже иногда целуемся, но вроде как не всерьез. И вот я, значит, и говорю: «Милый, я пригласила Джорджа, он сегодня у нас переночует». Хуберт спрашивает: «А где он будет спать?» Я и говорю: «Ну, я думала, в нашей постели… Он так давно тебя хочет». С ним чуть разрыв сердца не случился. А я ему и говорю: «Милый, если ты меня любишь, ты мне не откажешь, я так этого хочу!» Да, — довольно заключила она, заказывая очередную «маргариту», — рано или поздно это нужно было сделать. Теперь мы, по крайней мере, на равных.

«С добрым утром, Китти!»

— Старики — это такая мерзость, — сказала Камилла. — Со стариками я завязала. Пару лет назад до меня вдруг дошло: зачем мне эти сморчки, когда вокруг столько молодых богатых красавцев? И потом, старикам тебя не понять. Даже если захотят. Другое поколение.