Секс в эпоху согласия

Естественно, эти взгляды в последующие десятилетия были оспорены сексологами и психологами. Их опровержение было ключевым пунктом повестки женских движений 1960–1970-х, которые как раз набирали силу, когда Мастерс и Джонсон публиковали свои работы. Сексология Мастерса и Джонсон, кстати, была с большим энтузиазмом встречена феминистками и на некоторое время стала одним из главных козырей в их рукаве.

Конечно, и среди феминисток не все оценили революционный потенциал темы сексуального удовлетворения или освободительной роли клитора. Темнокожие феминистки — Фрэнсис Бил, Линда Ла Рю и Белл Хукс — справедливо критиковали белых за то, что те поставили во главу угла тему сексуальности, забыв, насколько проблемной и неоднозначной она является для цветных женщин[90]. История последних — это непрерывная сексуальная и экономическая эксплуатация, а также эпизоды вроде массовой стерилизации темнокожих женщин или исследований противозачаточных средств на малоимущих пуэрториканках. Именно поэтому исследования сексуальности не казались им особенно удачным выбором.

Но в целом сексологическая тематика и идея сексуальной свободы женщин очень занимали феминисток. Энн Коэдт и Ти-Грейс Аткинсон видели в работах Мастерса и Джонсон огромный потенциал[91]. В эссе «Миф о вагинальном оргазме» (The Myth of the Vaginal Orgasm) — коротком, но чрезвычайно влиятельном тексте, который сначала распространялся в самиздате, а затем вошел во все возможные феминистские антологии, — Коэдт пишет, что так называемые классические сексуальные позы «больше не должны считаться классическими», так как они не приводят к обоюдному оргазму. Исследования клиторального оргазма доказали, что сексуальное удовлетворение можно получить, занимаясь сексом как с мужчиной, так и с женщиной, а значит, пишет Коэдт, гетеросексуальность становится «выбором, а не судьбой». От фрикций во влагалище получает оргазм именно мужчина, поэтому «мужское удовлетворение становится точкой отсчета» для создания представлений о женской сексуальности, объясняет она.

Из этого рассуждения следуют далекоидущие выводы. Мужчины, предполагает Коэдт, «видят в клиторе угрозу своей мужественности». В этом она не ошибалась. Норман Мейлер, писатель, журналист и известный бабник, раздраженный феминистской критикой, в частности работой Кейт Миллет «Сексуальная политика» (Sexual Politics), ответил на нее книгой «Пленник секса» (The Prisoner of Sex). В ней он рассуждает об исследовании Мастерса и Джонсон. В характерном вычурном и самодовольном стиле он признается, что возмущен «переизбытком непрекращающихся женских оргазмов от этой пластиковой тыкалки, этого лабораторного дилдо, этого вибратора!»[92]. Он жалуется, что чуть ли не «испытывает тоску по напыщенной и немудреной фрейдистской определенности 1950-х» — по уверенности в том, что стимуляция клитора и неспособность получить вагинальный оргазм говорят о недостатке женственности.

Как ни странно, неприятие Мейлером выводов Мастерса и Джонсон предвосхитило осмысление их наследия последующими поколениями феминисток. Пока именитые феминистки 1970-х записывались в сторонницы сексологов, Мейлер спрашивал с ученых со всей суровостью, ожесточенно искал в их трудах злоупотребления, развеивал иллюзии и выставлял на всеобщее обозрение недостатки концепции Мастерса и Джонсон. «Америкой правят полубезумные ученые, — писал он. — Люди, которые ничего не смыслят в акте созидания». Он, не жалея красок, описывал лабораторные условия их экспериментов и «паралич, который, должно быть, сковывал женщин, которым приходилось заниматься сексом под испытующим взглядом экспериментаторов». Впрочем, механистические, технически ориентированные методы Мастерса и Джонсон критиковал не только Мейлер. Так, Дана Денсмор, одна из участниц ратующей за сепарацию от мужчин феминистской группы Cell 16, тоже находила недостатки в движении за сексуальную свободу: женское «право» наслаждаться своим телом, по ее словам, его адепты делают обязанностью. Сексуальное освобождение, как пишет Денсмор, Мастерс и Джонсон превращают в «генитальное». Это казалось ей подменой ценностей. Автор также критиковала переведение проблемы в целом в плоскость физиологии. Ведь женщине нужен не только секс: «На самом деле мы нуждаемся в близости, слиянии и, может быть, отчасти забвении себя». Схожие мысли, как мы вскоре увидим, появляются у феминисток и в наши дни[93].