Секс в океане, или Тайна зарождения жизни

Ну а на поверхности плавный и цивильный вальс гамет сразу же переходит в рейв на всю катушку. Великое множество различных биологических видов коралловых полипов нерестится в одну и ту же ночь, и зрелище массового нереста кораллов подобно мощному подводному снегопаду, только идущему снизу вверх и состоящему из ярко-розовых снежинок, по питательности не уступающих сникерсам. Понятно, что столь щедрый шведский стол служит для прочих обитателей рифа командой «Свистать всех наверх!». Через считанные мгновения после выпуска связок шаров вся толща воды наполняется мельтешением тел рачков, пикирующих, как камикадзе, на всплывающие жирные розовые подношения. Криль и черви неистово суетятся по-над поверхностью кораллов, пытаясь перехватить и заглотить пакетированные жиры, пока те не улетели. Пока мелюзга неистово насыщается пометом кораллов, подтягивается рыба покрупнее, дабы закусить самими любителями дармовщины. Это ночь чревоугодия для всех обитателей рифа, и природа позаботилась, чтобы ничто не пропало даром, включая рыбьи испражнения, которые подъедят рифовые бактерии. Но даже самая голодная и жадная рыба рано или поздно насыщается до отвала. А при таком изобилии испущенных кораллами вкусных гамет и жирной слизи вполне достаточное число сперматозоидов и яиц благополучно всплывает на поверхность мимо жадных ртов.

Нерест кораллов всех видов в одну и ту же ночь помогает гарантированно уберечь часть гамет от хищников, устроив им настоящий потоп из калорий, но эта же стратегия сопряжена и с серьезным риском: родители не в состоянии проконтролировать спаривание гамет и гарантированно обезопасить свое потомство от ошибочного перекрестного оплодотворения. Сами мы благодаря внутреннему оплодотворению можем вполне быть уверены, что вступаем в половой контакт как минимум с представителем собственного вида. А у кораллов имеются десятки близкородственных видов, отличающихся генетически и внешне весьма незначительно и нерестящихся в одну и ту же ночь, и их гаметы в море и на поверхности перемешиваются в настоящую кучу-малу. Отсюда – риск порождения гибридов.

«Ну и чего особо плохого в гибридах?» – спросите вы. Поясню: вам лично хотелось бы оказаться на месте мула? Мулы – это дети матери-кобылы от отца-осла, а если наоборот, то это лошаки (удивительно банальные вещи иногда лучше напомнить, когда заводишь ученые разговоры о сексе у животных). Так вот, напомню: и мулы, и лошаки бесплодны. То же касается большинства гибридов у всех животных: они либо стерильны, либо приносят нежизнеспособное потомство. Гибридизация – генетический тупик. Произведение на свет гибридных особей вовсе не стыкуется с главной целью репродукции как таковой – гены будущим поколениям гибридными детьми переданы не будут.

Некоторые гибриды, ставшие продуктами скрещивания близкородственных видов, впрочем, способны размножаться, и даже обильно. Но через одно-два поколения всё равно происходит генетический сбой. В мире гибридов могут рождаться как вполне годные к размножению, так и ни на что не способные особи, но хуже всего то, что от годных гибридных особей в следующем поколении продолжат рождаться ни на что не годные. Последний вариант особенно опасен тем, что первое жизнеспособное поколение гибридного вида может победить в конкуренции родительские виды, а затем, сжив их со свету, породить нежизнеспособное поколение и вымереть. В сухом остатке – полное вымирание трех видов: двух родительских и гибридного.

Так что большинству животных нужно всячески избегать гибридизации. Коралловые полипы для снижения риска появления гибридного потомства потому и синхронизируют с точностью до секунды момент выметывания гамет всей колонией своего вида на рифе, чтобы ко времени нереста той же ночью других видов на поверхности благополучно плавали их успевшие слиться в личинки здоровые и фертильные потомки.

Возьмем для примера два сестринских (очень и очень близкородственных) вида мадрепоровых кораллов – звездчатые кораллы Orbicella annularis (дольчатый) и Orbicella franksi (каменистый, или франк, на жаргоне специалистов). Они настолько похожи и близкородственны, что второй вид до последнего времени считался подвидом первого. Но в полевых условиях их различить несложно. Дольчатый образует толстые столбы с розоватыми или желтыми шляпками, и его колонии похожи на скопления причудливых полуметровых грибов. И тяготеют они больше к самому мелководью, в отличие от обитающих поглубже франков, цветом и формой похожих на подтаявшие шарики шоколадного мороженого. Помимо внешности, есть между ними и важное биологическое различие: нерестятся они хотя и в одну ночь, но не одновременно^{237}. Франки – ранние пташки – выметывают гаметы через пару часов после захода солнца, а их дольчатые сородичи – на час-полтора позже.