Секстет

– Нет уж, я займусь чем-нибудь другим. – Она налила в бокалы вино, которое принесла с собой, села на подушку возле дивана и вытянула ноги. – Прежде всего, – начала она, – тебе грозит опасность. Вчера я познакомилась с одной сумасшедшей женщиной – Лулу… Забыла фамилию.

– Лулу Сабатьер? Не может быть. Эта проклятая Лулу гоняется за мной уже несколько месяцев. Неужели ты правда ее видела? На что она похожа?

– Странная. Высокая. Длинные белые волосы. Около сорока. Зубы как у кролика. Акцент. Не то австралийский, не то новозеландский.

– Не может быть! – изумленно воскликнула Линдсей. По описаниям Пикси она узнала женщину, с которой встретилась случайно в коридоре на вечеринке в канун Дня Всех Святых. – Но я же встречалась с ней. Она назвалась каким-то другим именем. Зачем ей это понадобилось?

– Я же говорю, она странная. Она все толковала мне, как ты ей нравишься, как ты ходила в ее сад, в общем, несла всякую чушь. Знаешь, почему она за тобой охотилась? Она представляет этого ужасного актера… Как же его зовут? Ну, тот, что похож на мальчика из церковного хора.

– Ник Хикс? Не могу поверить.

– Именно он. Она хотела, чтобы ты использовала его как модель, когда будешь писать о мужских модах, а теперь она пристает с тем же самым ко мне. Неужели он так жаждет выставляться напоказ?

– Да, несомненно. – Линдсей нахмурилась. Она вспоминала вечер у Лулу Сабатьер, огромное помещение, похожее на палубу авианосца, волшебный сад. – Как странно, – сказала она. – Когда она позвонила мне в тридцать пятый раз, я подумала, что у нее, может быть, действительно что-нибудь важное.

– Знаешь, с кем подписали контракт Роуленд и Макс? Не с кем иным, как с Паскалем Ламартином. Макс говорит, что сейчас он работает над какой-то книгой, а со следующего года снова будет выезжать в военные зоны. – Помолчав, Пикси добавила: – А мне казалось, ты говорила, что Паскаль с этим покончил навсегда. Он же обещал это своей жене.

– Так и было. И он согласился работать на Роуленда? Это невероятно!

– Решено и подписано. Макс вцепился в него мертвой хваткой.

– О какой войне идет речь? Никак не могу в это поверить.

– О, всегда где-нибудь идет война, – беспечно заметила Пикси. – А теперь по-настоящему интересные новости. О самом Роуленде. Держись, Линдсей, а то упадешь. Ты, наверное, не поверишь, но я слышала…

Некоторое время Линдсей слушала внимательно. Постепенно ее охватывала печаль. Она взглянула на диван, на котором они с Роулендом сидели и разговаривали после возвращения из Оксфорда. Она думала о том, о чем они говорили, и о том, что уже никогда не будет сказано. Теперь она понимала, что это был один из многих моментов, когда перед ними, особенно перед Роулендом, вставал призрак будущего, которого он просто-напросто боялся. Боялся выбора, боялся повседневных будничных отношений, боялся потерять свободу.

– Ну что ж, буду рада, если все в его жизни устроится. Я желаю ему самого лучшего, – тихо сказала она, когда Пикси договорила. Эти слова прозвучали очень взволнованно и искренне.

– У тебя новые духи? Дорогая, ты пахнешь чудесно, – сказал Колин. Они лежали в кровати, укрывшись одеялом и пледом, в голубой спальне в домике на ферме.

– Д-да, мне их дала Пикси.

– Ожерелье мне тоже нравится. Мне нравится, когда на тебе ожерелье и больше ничего… Интересно, что именно производит на меня такое сильное впечатление – духи, ожерелье или отсутствие всего остального?

– Думаю, что ожерелье, – отозвалась Линдсей. – Я купила его вчера. Такой чудесный янтарь. Колин, он того же цвета, что и твои волосы.

Колин нежно целовал ее бедра, треугольник жестких завитков волос, живот с почти невидимыми растяжками, груди и рот. Он любил каждую частичку ее тела.

– Это невыносимо, – сказал он. – Уже почти пять, скоро рассветет. Мне пора ехать.

– Нет, не уходи, пожалуйста, не уходи, я этого не вынесу. Не может быть, чтобы прошло двенадцать часов.

– Двенадцать с половиной. Линдсей, выходи за меня замуж.

– Колин, я… Дай мне еще немного времени, это очень серьезный шаг… Послушай, я хочу сказать… Дорогой, если ты… Да, вот так – прекрасно! Если ты немного подвинешься вперед… О, как хорошо, Колин! Ты – просто чудо. Каждый раз, когда это с тобой происходит, я… Нет, мы не должны… Ты опоздаешь.

– Мне на это наплевать, – глухо ответил Колин.

– С Новым годом, – сказал Роуленд Макгир, выбираясь из машины. – Интересно, можно поздравлять с Новым годом в середине января? Мы еле доехали. Дорога до Оксфорда вся заледенела, а уж этот проселок… И все-таки мы решили ненадолго заехать.

Он поцеловал Линдсей, которая вышла навстречу машине, напялив на себя свитер, пиджак и пальто Колина. Роуленд оглядел ее с головы до ног.

– Ты великолепно выглядишь. Ты выглядишь как… Деревенская жизнь явно пошла тебе на пользу. – Он оглянулся и открыл заднюю дверцу, выпуская свою спутницу из машины. – Линдсей, это Мириам. Мириам, это Линдсей.