Сексуальная революция.

Она не могла сказать ничего положительного, разве что выразить глубокое презрение к готтентотам и высмеять тяжелую борьбу молодежи за новые формы жизни в сфере сексуальных отношений. Вместо того чтобы понять и помочь, вместо того чтобы развивать новое из старых форм, Смидович следующим образом суммировала основные положения сексуальной идеологии комсомольцев, чтобы поиронизировать на ее счет:

"1. Каждый комсомолец, каждый рабфаковец и вообще любой зеленый юнец может и имеет право реализовать свое половое влечение. По каким-то непонятным причинам это считается непреложным законом. Половое воздержание клеймится как "проявление мещанства". 2. Каждая комсомолка, каждая рабфаковка или другая учащаяся, на которую пал выбор того или иного парня, — кстати, я не могу судить, откуда у нас на Севере появились такие африканские страсти, — должна быть покорна ему, иначе она «мещанка» и не заслуживает звания пролетарской студентки. Теперь 3-я, последняя часть этой своеобразной трилогии. Бледное, измученное лицо девушки, почувствовавшей себя матерью, с трогательным выражением на нем, свойственным беременным женщинам. В приемных "комиссий по разрешению абортов" можно прочитать немало таких печальных историй о комсомольской любви…"

При чтении этих строк нас озаряет гордость «нордического», сексуально «чистого» человека, то есть Смидович, по отношению к типичному недочеловеку, например готтентоту. Но не додумался «нордический» человек до простого выхода — до того, чтобы научить девушек избегать беременности, применяя для этого противозачаточные средства, и до того, чтобы позаботиться об обеспечении гигиеничных условий половой жизни. Ведь иначе советская культура не смогла бы конкурировать с американской. Тем не менее ничего не помогло. Эти слова Смидович красовались на афишных тумбах в Германии как образец "коммунистической сексуальной идеологии"!!

И как всегда, когда не отваживаются понять юношескую сексуальность, в Советском Союзе в конце периода тяжелых конфликтов с молодежью был провозглашен лозунг: "Воздержание!". Лозунг столь же удобный, сколь и запутывающий, катастрофический и невыполнимый. Фанина Халле сообщает:

"Представители старшего поколения, втянутые в дискуссию, — ученые, специалисты по социальной гигиене, партийные работники — занимали тогда позицию, близкую ко взглядам Ленина, которую народный комиссар здравоохранения Семашко следующим образом сформулировал в письме к учащейся молодежи: "Товарищи, вы пришли в высшие учебные заведения и техникумы, чтобы учиться. В этом ведь и заключается сейчас главная цель вашей жизни. И подобно тому, как все ваши побуждения и намерения подчинены этой главной цели, ради которой вы должны отказывать себе в удовольствиях, потому что они вредно сказываются на вашей главной цели — учебе, на намерении стать активными участниками строительства новой жизни, вы должны подчинить этой цели все остальные области своей деятельности и своего бытия. Государство пока еще слишком бедно, чтобы взять на себя материальную помощь вам, воспитание детей и обеспечение родителей. Поэтому наш совет — воздержание!"

И в Советском Союзе повторилось явление, с незапамятных времен по пятам следующее за воздержанием, — сексуальная безнадзорность.

Следует энергично протестовать против ссылки на Ленина, вводящей в заблуждение. Ленин никогда не защищал аскетизм молодежи. Кто подумает, что Ленин был настолько ограниченным, чтобы подразумевать под "жизнерадостностью и бодростью, вызванными также и полнотой любовной жизни" аскетизм ученых-импотентов и искалеченных жизнью специалистов по сексуальной гигиене?

Тех представителей руководящих кругов Советского Союза, которые именно в решающие годы были облечены политической ответственностью, нельзя упрекнуть в том, что они не знали, как справляться с имеющимися трудностями. Упрекнуть их следует в том, что они уклонялись от трудностей, двигаясь по линии наименьшего сопротивления и наибольшей неудачи. Они виноваты в том, что, будучи революционерами, не задались вопросом, в чем же смысл происходящих событий, и в том, что, говоря о революционном преобразовании жизни, не попытались отыскать или осуществить эту революцию в самой жизни. Эти люди виновны в том, что они рассматривали действительно господствовавший хаос как "нравственный хаос" в соответствии с представлениями приверженцев политической реакции, а не как хаос времени перехода к новым, коммунистическим формам сексуальности. Не в последнюю очередь их следует упрекнуть за то, что они отвергли подходы к пониманию проблем половой жизни, сформулированные приверженцами немецкой революционной сексуальной политики.