Сексуальная жизнь Иммануила Канта. Милый Кёнигсберг

В «Антропологии» он обозначает ее как Grillenkrankheit^[30]. Ипохондрик — это Grillenfaenger (меланхолик, «ловец сверчков»). У меня дома в южной Франции этот трудно локализуемый шорох, этот рассеянный и оглушительный шум производят цикады. Но в Пруссии нет цикад… Сверчки не могут там жить под открытым небом, только возле камина, то есть в тепле. Их резкий стрекот истязает тех, кто страдает от бессонницы… Эти немецкие сверчки в камине заставляют меня вспомнить об английской «летучей мыши в ратуше» или о французском «пауке на потолке»[31]. Так Европа видит тех, кто улавливает легкое щелканье… Во всяком случае, мы имеем дело с мрачными, тревожащими нас нарушителями покоя, которые, в свою очередь, являются причиной беспокойного поведения. Во французском языке эти значения соединены в слове cafard, в котором образ одного насекомого (таракана) является символом мрачных мыслей.[32] У него сверчок в голове (eine Grille im Kopf zu haben) означает, что у кого-то появилось устойчивое состояние подавленности (француз сказал бы: у него появился настырный таракан). У Канта был сверчок в камине.

Продолжим наши изыскания: «Ипохондрик — это экстравагантный безумец», пишет Литтре, который в своем словаре уточняет: «Считают, что основа ипохондрии лежит во внутренностях ипохондрика», причем это понятие означает «область живота ниже ложного ребра с обеих сторон надчревной области». Можно удивляться тому, что проблемы с внутренностями могут послужить причиной бредовых мыслей, но, тем не менее, Кант подробно пишет об этом своему другу, врачу Маркусу Герцу: «Насколько я могу судить, причиной затуманенности головы и вздутия живота являются фекалии, остающиеся и накапливающиеся после того, как я […] каждое утро облегчаюсь столь мучительно и, обыкновенно, совершенно недостаточно»[33]. Запор омрачает мысли. В 1764 г. в одной работе под заголовком «Опыт о болезнях головы» (во Франции она еще неизвестна) Кант предоставляет клиническое описание ипохондрии: «Но этот недуг стягивает своего рода меланхолический туман вокруг местонахождения души, вследствие чего больному мерещится, будто у него почти все болезни, о которых он только слышит. Поэтому он охотнее всего говорит о своем нездоровье, жадно набрасывается на медицинские книги и повсюду находит симптомы своей болезни; в обществе же на него незаметно находит хорошее настроение, и тогда он много смеется, с аппетитом ест и, как правило, имеет вид вполне здорового человека»[34]. Это, впрочем, не единственные недуги, от которых страдал Кант. Если ему верить, он постоянно чем-то болел. В своем письме, которое он написал Маркусу Герцу приблизительно в конце 1773 г., как раз тогда, когда он работал над «Критикой чистого разума», он упоминал о «частых недомоганиях […], которые всегда служат причиной перерывов.»

Здесь Кант рисует свой собственный портрет! Меланхолия и галлюцинации. Он постоянно страдает, хотя, по-видимому, все это время остается здоровым. Кант показывает нам свою неосвещенную сторону: внешне — это радостный и гостеприимный хозяин дома, в хорошем расположении духа; но внутри он измучен.

Теперь мы можем лучше узнать об обсессивных и патологических сторонах образа жизни Канта. Проявлять такую изобретательность, чтобы оставаться здоровым — это уже знак болезни. Кто-то, впрочем, может, напротив, сказать, что Кант именно потому оставался здоровым, что он постоянно считал себя больным. Это вера приводила его в равновесие. Он сам сказал об этом в одной своей восхитительной формулировке: «У каждого человека существует свой собственный способ быть здоровым, который он не может изменять, не подвергая себя риску».[35] Оставьте меня с моими химерами, они дают мне возможность выжить.

* * *

Но я еще не закончил с кантовской патологией. Она касается не только желудка, живота, области тела, называемой ипохондрической, и физических органов. У Канта тяжело больно «воображение», он постоянно продуцирует какие-то сценарии. Он автор своей болезни: он любит, он балует свою химерическую фантазию. Как будто мучающий его стрекот сверчка в то же самое время доставляет ему удовольствие. Да, мы любим сверчков, которые посещают нас, мы прикармливаем их! Жестокость ипохондрика к себе самому!