Сексуальная жизнь Катрин М. (сборник романов) (ЛП)

Ну, мне приснилось, что я в большом доме… он был чем-то похож на наш дом… то есть, дома, в Глендейле. И там был мой отец… мы с ним были одни… вдвоем… и я… я у него сосала. (Озадаченно хмурится.) Вот такой странный сон. И что же он значит, доктор? Тут мы снова уходим на рекламу и не слышим ответа доктора. Следующий эпизод — переполненный лифт в офисном здании на Коламбус-Серкл в Нью-Йорке. Камера «следит» за тем, как спускается лифт. Смена плана: большой вестибюль, открываются дверцы лифта (другого лифта), выходят люди. Среди них — Бемби. Она выходит из здания и идет через Центральный парк. Рядом с озером на нее налетает какой-то здоровый парень. Валит на землю, держит, чтобы не вырвалась, сдирает с нее туфли и принимается исступленно обнюхивать ее ноги, пытаясь засунуть ее пальцы поглубже себе в нос и т. д. Проходящий мимо полицейский (его играет Эдмунд Лоуи) видит «влюбленную парочку» за непотребным занятием и бросается к ним. Он оттаскивает пациента от девушки, бьет его по голове дубинкой, загоняет в озеро (сцена подводной драки и т. д.). Когда полицейский возвращается к девушке, она в бешенстве. Катается по земле, извивается, корчится и кричит с пеной у рта: «Дайте мне этого здоровенного мужика! Дайте мне хуя! Хочу! Хочу хуя! Где он? Где он?!» Она вне себя от ярости. Полицейский бьет ее дубинкой — как будто он бьет змею. «Твоя палка! — кричит Бемби, не обращая внимания на удары. — Я ХОЧУ ТВОЮ ПАЛКУ!»

Затемнение. Следующий эпизод — палата в Бельвю, месяц спустя. Бемби сидит в инвалидной коляске. У нее парализованы ноги. После того случая в парке она не может ходить. Ее врач (его играет Хантц Холл) считает, что у нее это психосоматическое. В одной из реплик, обращенных к его ассистенту (его играет Джордж Арлисс) он говорит: «Девушка, что вполне очевидно, утратила волю к ходьбе». Арлисс отвечает: «Я что-то не понимаю вас, док», — после чего они начинают вовсю острить и каламбурить на тему «ходить, хотеть и т. д.» Этот обмен шуточками продолжается минут пять. Холл и Арлисс впервые работают вместе, и можно было бы растянуть эту сцену, чтобы она пошла лейтмотивом ко всей ситуации, или, наоборот, разбить ее на коротенькие фрагменты и использовать в качестве «наполнителя» в эпизодах, в которых присутствует профанация — тут еще надо подумать, как лучше.

Далее следуют семь одинаковых эпизодов, как Холл пытается заставить Бемби подняться из инвалидного кресла. Тут нет диалогов: Холл просто стоит в дальнем конце палаты и делает Бемби знаки, мол, вставай и иди сюда. Музыкальное сопровождение эпизодов — композиция «Lover Man» в исполнении Ли Коница. Музыка звучит глухо, словно из-под воды. Финальная сцена: Холл стоит у окна и, глядя на свое отражение в стекле, пытается вколоть себе наркотик в вену на виске. Приглушенный шум за кадром — доктор быстро опускает шприц и оборачивается. Это Бемби. Раскинув руки, она идет прямо на Холла. Она улыбается и говорит: «Смотрите, доктор, я могу… Я МОГУ!»

Тетя Ливия замолчала, дочитав до конца, и хмуро уставилась на листочки у себя в руках, как будто ей и самой не особенно нравилось то, что она прочитала.

— Конечно, — сказала она, наконец, — тут еще надо многое довести до ума. Сгладить шероховатости, проработать детали, кое-что там подправить… но сейчас самый главный вопрос — финансы. Вы как, Эдди, согласны вложить пару тысяч?

— Мы, пожалуй, пойдем, — натянуто проговорила миссис Кингсли. Похоже, эти наметки сценария возмутили ее до глубины души. Мистер Кингсли был не столь категоричен в своих суждениях. То есть, сам по себе проект его нисколько не вдохновил, о чем он тут же и заявил со всей прямотой и, может быть, даже несколько чересчур многословно, но с другой стороны, они были такие красивые — тетя Ливия и Кэнди, — это так волновало… а то, что одна из них еще и имела какое-то отношение к искусству, пусть даже и самое отдаленное, это было весьма интригующе.

— Тут еще вопрос… — он замялся, подбирая подходящее слово, — …вопрос хорошего вкуса, и мне кажется… то есть, по-моему…

Миссис Кингсли резко поднялась из-за стола.

— Ты, если хочешь, можешь здесь оставаться, Эдвард, и выставлять себя дураком, — сказала она. — Это твое дело. А я ухожу! — Но прежде чем уйти, она кивнула в сторону Кэнди и проговорила с искренним возмущением, обращаясь к тете Ливии:

— То, что эта омерзительная писанина, оскорбительна даже для взрослых, это само по себе неприятно, но если такое читают при детях… эти… извержения больной фантазии… это не просто противно, это преступно!

На что тетя Ливия ответила, показав почтенной даме язык:

— Но все же, осмелюсь сказать, не настолько противно, как ваш жирный клитор!

Миссис Кингсли аж передернуло. Пылая праведным негодованием, она развернулась и направилась к выходу.

— Прошу прощения, — мистер Кингсли поспешно поднялся из-за стола, отвесил прощальный поклон и бросился следом за своей супругой.

Дядя Джек тяжко вздохнул и покачал головой.