Сексуальная жизнь Катрин М. (сборник романов) (ЛП)

На нас давят социальные законы, наша жизнь регулируется семейными обычаями и правилами, не так давно появилась «корпоративная культура», и даже в интимной глубине сексуальных отношений нам не удается избежать тяжкого ярма навешанных нами самими на себя кодексов поведения, «корпоративной культуры для двоих». Корпоративная культура корпорации «Жак и я» включает в себя регулярные совокупления на пленэре. Мне не раз случалось, вооружившись булавками, увенчанными разноцветными головками, отмечать на планисфере города, в которых мне довелось побывать. Точно так же я могла бы отметить на карте руины, скалы, повороты дорог и перелески, где внимательный наблюдатель, наставив свой бинокль, смог бы разглядеть сотрясаемую хаотическими движениями крохотную двуглавую фигурку. Вот я на фоне гор цвета топленого молока, как обычно, согнувшись под углом в девяносто градусов, удерживаю равновесие, уцепившись за худосочное деревцо; через несколько мгновений к нам приближается незнакомый мужчина — я едва успеваю натянуть шорты, — и нам приходится отвечать на его расспросы, кто мы и не потерялись ли мы. Наконец он откланивается, и нам остается только гадать, кто он такой и откуда взялся. В конце концов мы сходимся на том, что это хранитель, специально приставленный к небольшому скиту — который, собственно, и является истинной целью нашего восхождения — и следящий за порядком. Вот еще одна часовня, вернее, то немногое, что от нее осталось, — стены без крыши, возвышающиеся среди плоского пейзажа, и множество невысоких перегородок вокруг, режущих пространство на квадраты, — остатки ризницы, среди которых, как среди развалин Помпеи, хочется неспешно прогуливаться, грезя о ее бывших обитателях. Мы проходим небольшой неф, залитый солнцем, мимо скрытых в тени хоров и останавливаемся у прекрасно сохранившегося алтаря черного камня, где я ложусь на спину. Алтарь слишком высок для того, чтобы Жак смог засунуть в меня член, и он принимается полушутя лизать мне влагалище. Я в это время гляжу вверх, на прямоугольник неба, вырезанный черными стенами, и мне кажется, что я лежу на дне колодца. Мы приходим к финишу, как обычно, стоя, в тесноте, укрывшись в каком-то небольшом углублении в стене, где нам едва хватает места для двоих. Назначение этой выемки осталось неизвестным. Площадка? Ниша для скульптуры?

Еще руины, развалины небольшого замка на краю отвесного склона нависают над неохватной равниной, которую они, похоже, все еще силятся защищать. Необходимо уточнить, что еще одним немаловажным элементом нашей с Жаком корпоративной культуры являются долгие фотосеансы, заключительным аккордом которых бывает страстное совокупление. В тот раз сеанс получился в особенности длинным и запутанным. Я притащила с собой целую кучу разных нарядов, среди которых попадались весьма деликатные вещи, а вокруг были только колючки да острые камни. Непросто переодеваться в таких условиях, особенно когда у вас в руках полощется на ветру длинное тонкое муслиновое платье. Жак охотится за световыми контрастами и помещает меня во все неровности окружающего ландшафта. Острые скалы угрожают целостности туфель на высоком каблуке, к тому же мне приходится с предельной осторожностью выбирать место, куда можно поставить ногу, так как эти развалины манят не только любителей художественной фотографии, но также и местных коз, оставивших повсюду продукты своей активной жизнедеятельности. Часто мне приходится вскарабкиваться на особенно интересные Жаку стены босиком, после чего он протягивает мне туфли для позирования. Каждая поза — горький плод множественных компромиссов между строгими требованиями моего фотографа, домогающегося точного соблюдения своих подробных — расстояние между разведенными бедрами или приподнятым платьем и полоской лобковых волос дается не иначе как в миллиметрах — инструкций, и суровыми требованиями окружающей природы: камней, немилосердно впивающихся в ноги, и колючек, грозящих ягодицам. Следовать указаниям становится все труднее, и я подчиняюсь все с меньшей охотой. Моему телу не хватает свободы: я замираю на узких карнизах и боюсь пошевелиться в микроскопических нишах стен, в то время как мой взгляд свободно кружит над расстилающейся внизу равниной. В конце концов я прошу Жака использовать последние несколько кадров для того, чтобы запечатлеть, как я свободно шагаю без одежд по широкой дороге вниз, к машине, оставленной посреди равнины. Мне просто необходимо расправить члены и после часов вынужденной скудости движений некоторое время передвигаться вольготно, вдыхая полной грудью жаркий воздух, подобно зверю в саванне.