Сексуальная жизнь в Древней Греции

Всякий, кто, несмотря на приведенные факты, не относится с симпатией к греко-восточной храмовой проституции, должен напомнить себе, что и среди древних индийцев, которые обладали столь же высокоразвитой культурой, также появился подобный институт, и мы можем привести здесь для сравнения несколько примеров. Никто не дал более правдивого изображения проституции в Древней Индии, чем датчанин Карл Джеллеруп, автор романа «Пилигрим Каманита», из которого я приведу небольшой отрывок: «Мой родной город Уджени славится по всей Индии своим весельем и бурной радостью жизни не менее, чем своими великолепными дворцами и величественными храмами. Его широкие улицы днем оглашаются ржанием коней и трубными голосами слонов, а ночью – мелодиями лютни влюбленных и песнями веселых пирушек.

Особую же репутацию приобрели гетеры Уджени. От знаменитых гетер, которые живут во дворцах, основывают храмы богов и разбивают сады для народных гуляний, и в чьих приемных залах можно встретить поэтов и художников, актеров, знатных чужестранцев, а иногда даже принцев – и вплоть до обычных проституток, – все излучают здоровье, телесную красоту и обладают неописуемой грацией. На больших праздниках, представлениях и маскарадах они составляют главное украшение улиц, которые разукрашены цветами и трепещущими на ветру флажками. В красных нарядах, с благоухающими гирляндами в руках, в волнах изысканных благовоний и в сверкающих бриллиантах ты видишь их, брат, восседающими на лучших местах, им отведенных, или прогуливающимися по улицам под восхищенными взглядами, которые сопровождаются выразительными жестами, под добродушное поддразнивание тех, кто жаждет приобщиться к чувственным радостям жизни.

Почтенные царем, обожаемые публикой, воспетые поэтами, они называются венком города Уджени, который стал предметом зависти для соседних городов. Зачастую самая прославленная из наших красавиц отправляется туда с визитом и даже случается так, что ее призывают обратно по приказу царя».

7. Еще раз о гетерах

То же самое могло происходить и в Древней Греции. О том, что жизнь гетер не могла определяться только сводничеством и необходимостью зарабатывать на пропитание, исполняя эротические желания любовников, но ей был присущ и тяжелый труд и испытания, как всякой другой профессии, – и вместе с тем чувство собственного достоинства, – свидетельствует то обстоятельство, что праздники, посвященные Афродите, отмечались гетерами во многих местах Греции. Афиней описывает некоторые детали, которые были бы излишни после всего, что уже было сказано, но о том же говорит и огромное множество очаровательных любовных историй, в которых участвуют гетеры. Одну из них мы приведем, взяв из десятой книги «Истории об Александре» Хареда Митиленского (Аф., xiii, 575б): «Однажды Одатида увидела во сне Зариадра, и они полюбили друг друга. И так они тосковали друг о друге, поскольку обоим привиделся один и тот же сон. Одатида была самой красивой женщиной в Азии, Зариадр также был красив. И вот Зариадр посылает поверенного к ее отцу Хомарту и просит руки его дочери. Отец отказывает, поскольку из-за недостатка потомства он намеревается выдать дочь замуж за кого-нибудь из своего племени. Немного спустя Хомарт пригласил царских детей вместе с их друзьями и родственниками на свадебный пир дочери, не говоря о том, за кого он намерен ее отдать. Когда собравшиеся на пиру были уже пьяны, он пригласил в зал свою дочь Одатиду и сказал, так, чтобы все гости могли слышать: «Теперь мы желаем, дочь моя, отдать тебя замуж. Огляди зал и всех гостей, потом возьми этот золотой кубок, полный вина, и дай его тому, кого ты хотела бы видеть своим мужем, женой того ты и станешь». Когда Одатида оглядела всех, она выбежала из зала, рыдая, потому что не увидела Зариадра среди гостей, а накануне она послала ему весточку, что на этом пиру должна состояться ее свадьба. В это время он находился в военном походе на Дону, но тайно пересек реку в сопровождении одного только возничего и преодолел на колеснице расстояние около 800 стадий. Когда он прибыл к дворцу, где происходил пир, он оставил колесничего у ворот, а сам вошел во дворец в скифском платье. Войдя во дворец, он увидел, что Одатида стоит у бочки с вином и, рыдая, медленно заполняет кубок. Подойдя к ней, он сказал: «Я здесь, Одатида, если ты еще любишь меня; я – Зариадр». Она взглянула на незнакомца и поняла, что тот красив и похож на человека, виденного ею во сне. Она обрадовалась и протянула ему кубок с вином, тогда он увлек ее в колесницу и увез. А рабы, которые знали об этой страсти, ничего не сказали; а когда отец приказал им говорить, они отвечали, что не знают, где Одатида». Эту историю с гордостью рассказывали жители Малой Азии, и ее изображали художники в храмах, в царских дворцах и даже в частных домах, а многие выдающиеся граждане называли своих дочерей Одатидами.