Сексуальная жизнь в Древней Греции

В одном сравнительно обширном фрагменте, который, к несчастью, дошел до нас с несколькими лакунами, одна из ее учениц, чувствуя приближение смерти, трогательно прощается с Сафо, которая призывает подругу крепиться и не забывать ее. Пусть она думает о богине, которую покидает, и вспоминает все прекрасное, чем наслаждались они, служа ей. Она напоминает ей о венках из роз и фиалок, которыми они вместе с Сафо украшали храм, и о совместном служении богине. (Сафо, фрагм. 35, 31, 36; Лонгин, «О возвышенном», 10. Этому знаменитому стихотворению подражал Катулл, li.)

В дружбе Сафо со своими ученицами древние видели сходство с близкими отношениями между Сократом и его учениками; несомненно важное и весьма полезное для суждения о характере этих отношений сравнение подробно проведено философом Максимом Тирским (Dissert., 24, 9), жившим во времена римского императора Ко мм ода. Он говорит следующее: «Что такое страсть лесбийской певицы, как не любовное искусство Сократа? Ибо оба они понимали под любовью одно и то же. Чем были для Сократа Алкивиад, Хармид и Федр, тем же были для Сафо Гиринна, Аттида и Анактория; чем были для Сократа такие соперники, как Продик, Горгий, Трасимах, тем же были для Сафо Горго и Андромеда. Она высмеивает и обличает их, пользуясь тою же иронией, что и Сократ: «Привет тебе, мой Ион», — говорит Сократ; «Приветов много// Дочери Полианакса шлю я...» — говорит Сафо. Сократ заявляет, что очень долго любил Алкивиада, но не желал приближаться к нему до тех пор, пока считал, что тот не поймет его слов; «Ты казалась мне девочкой малой, незрелою», — говорит Сафо. Всех забавляют манеры и осанка софиста; «В сполу одетая деревенщина», — замечает Сафо. Эрот, говорит Диотима Сократу, не сын, но спутник и слуга Афродиты, и Сафо в одной из своих песен обращается к богине: «Ты и твой служитель Эрот». Диотима говорит, что Эрот богат до пресыщения и изнывает от нужды; та же мысль заключена в словах Сафо: «горько-сладостный, причиняющий боЛь». Сократ называет Эрота софистом, Сафо — искусным в речах. Он теряет рассудок от любви к Федру — сердце Сафо судорожно сжимается от любви: так буря в горах колеблет дубы. Сократ упрекает Ксантиппу в том, что она оплакивает приближение его смерти, — Сафо говорит своей Клеиде: «В этом доме, дитя, полном служенья Музам,// Скорби быть не должно: нам неприлично плакать».

Такое сопоставление Сафо и Сократа полностью оправдано. В обоих случаях исключительная чуткость к телесной красоте составляет основание дружеских отношений с молодежью и является предпосылкой эротического характера такой дружбы. О Сократе мы будем говорить ниже. Что же касается Сафо, то, как уже отмечалось на основании сохранившихся фрагментов ее поэзии и почти единотущного свидетельства античности, более нет и не может быть ник, ких сомнений относительно эротического характера ее од и отношений с подругами. Даже Овидий, который — нужно заметить — еще мог читать стихотворения Сафо в неискаженном виде, утверждает, что нет ничего более чувственного, чем ее поэзия, и потому самым настоятельным образом рекомендует их чтение девушкам'своего времени. В другом месте он ясно говорит, что вся поэзия Сафо была единственным в своем роде курсом обучения женскому гомосексуализму. Наконец, Апулей замечает, что «Сафо писала страстные и чувственные стихи, несомненно, распущенные, и все же столь утонченные, что распущенность ее языка завоевывает благосклонность читателя сладостной гармонией слов». Все это — свидетельства авторов, которые располагали произведениями Сафо в их полноте, а потому их суждения должны стать решающими, тем более что они согласуются с нашими выводами, сделанными по рассмотрении сохранившихся фрагментов Сафо. И именно из этих отрывков явствует, что ее поэзия не только дышала чувственным пылом страсти, но и озарялась чувством, исходившим из интимнейших глубин ее души.