Сексуальные отношения. Секс и семья с точки зрения теории объектных отношений

Ребенка на латентной стадии никак нельзя назвать асексуальным, даже если не заглядывать глубоко в его жизнь[66]. Признаки сексуальной заинтересованности постоянно прорываются на поверхность. Нередко это может привести к расстройству, особенно у детей с предрасположенностью к клиническим отклонениям. В следующей главе мы рассмотрим примеры явной сексуальной симптоматики у детей, которые не смогли перейти на латентную стадию развития из-за непрекращающейся тревоги с сексуальным оттенком. Эти дети, у которых не хватило силы Эго, чтобы справиться с сексуальным материалом и направить энергию в безопасное русло освоения новых навыков, составляют значительную часть маленьких пациентов психиатрических клиник. Но даже при нормальном развитии нередко случаются прорывы сексуального материала, свидетельствующие о том, что он скрывается совсем неглубоко.

Глава 6. Сексуальная симптоматология в детском и подростковом возрасте

В чем же состоит суть сексуальных нарушений у детей? На этот вопрос нелегко ответить. Сексуальные функции младенца едва ли можно выделить из общей картины его отношений с матерью. Поведенческие схемы, предшествующие тем, что впоследствии считаются специфически сексуальными, также служат сигналами о зарождении других, несексуальных, тенденций. Их общее происхождение представляет огромный интерес. В следующих главах мы исследуем, каким образом сексуальные симптомы, в том числе дисфункции, встречающиеся у взрослых, переплетаются с прочими аспектами развития и формирования отношений.

Тем не менее, некоторые специфически сексуальные симптомы можно наблюдать уже в детстве. В данном кратком обзоре мы рассмотрим роль семьи в их формировании и их последствия.

Нарушения сна в детстве как симптом

Мать Сэма (2 года) и Шилы (3^1/2 года) обратилась за консультацией по поводу того, что Шила стала плаксивой, отказывалась ходить в детский сад и просыпалась по несколько раз за ночь, прося, чтобы родители взяли ее к себе в постель. Иногда они отказывали ей, но чаще уступали ее просьбе и часть ночи она спала в их кровати. На утро Шила цеплялась за мать и отказывалась идти в сад. По мере того, как тревога девочки усиливалась, ее мать все больше ощущала, что попалась в ловушку.

Ночные пробуждения Шилы начались в тот период, когда мать еще кормила грудью Сэма, который, благодаря этому, каждую ночь был с ней в постели. Именно этот аспект вызывал наибольшую ревность Шилы. Нужно отметить также, что из-за отвращения к сексу со стороны матери в сексуальной жизни родителей наступил перерыв. Она сознавала, что присутствие Шилы будет удерживать мужа на расстоянии, однако отрицала этот мотив, когда пускала дочь в супружескую постель.

В случае этой девочки нормальному прохождению эдипальной стадии развития мешала ее тревожная привязанность к матери. Тревожность усилилась еще больше из-за ревности и чувства оставленности после появления младшего брата. Симптом возник на ранних фазах процесса сепарации – индивидуации, то есть в возрасте около 18 месяцев, а на эдипальной стадии он приобрел сексуальную окраску. В результате из-за ночных пробуждений девочка оказалась включенной в сексуальные нарушения у родителей. Для матери ее отношения с Шилой пробудили амбивалентную регрессивную привязанность к собственной интернализованной матери вместо привязанности к мужу как к преемнику интернализованного отца. Что касается отца Шилы, то ему осталась десексуализированная материнская роль. Вместо того, чтобы вытащить жену из тревожных симбиотических отношений, он стал заменой матери для нее и дочери, и его поведение только укрепляло симптом.

Неспособность отца пойти на конфронтацию с женой по поводу использования Шилы как оправдания своему отказу от секса частично коренится в его собственных отношениях с матерью. Чувствуя, что она отвергает его, он ощущал невозможность победы в эдипальном конфликте и позволял жене играть роль интернализованной отвергающей матери, о которой он мог в качестве компенсации заботиться.