Сексуальный папочка

— Значит, ты по уши влюблен в своего учителя? — говорю я, когда он отвечает на звонок.

Он смеется глубоким хриплым голосом. Но то, что он говорит дальше, вовсе не смешно. Это развратно и пошло, и от этого между ног начинает пульсировать.

* * *

Саймон

Я закрываю дверь в свою спальню, обеспечивая уединение. Затем с телефоном, прижатым к уху, и не на шутку разыгравшимся воображением, я отвечаю на ее вопрос:

— Я хочу нагнуть своего учителя над столом.

Ее дыхание сбивается.

— Похотливый студент.

Я опускаюсь на кровать, прекрасно представляя то, что хочу с ней сделать.

— Задрать вверх твою юбку. Снять с тебя трусики.

— Мне нравится этот образ, — говорит Эбби, задыхаясь. — Тогда не мог бы ты прижать мои запястья над головой?

Я стону.

— Тебе бы это понравилось, не так ли?

— Да, — мурлычет она, и я представляю, как сейчас она сидит на диване и опускает руку вниз по своему животу. И благодаря этой мысли, мой член мгновенно твердеет.

Я кладу руку на свой стояк.

— Я собираюсь запомнить эту информацию, и в ближайшем будущем использовать это.

— Буду с нетерпением ждать этого момента, — говорит Эбби тихо и мягко. — Ты действительно думал о моем сарафане сегодня?

— Это тебя удивляет? Было ли что-нибудь непонятно о том уровне непристойного желания, которое ты во мне вызываешь?

Она смеется.

— Нет. Но скажи мне, было ли на мне что-нибудь под платьем, когда ты снимал его?

Мне нравится, куда ведет этот разговор, и я стягиваю свои трусы вниз, оборачивая ладонь вокруг своего ствола.

— Черные кружевные трусики. Подходящий бюстгальтер. Я снял их с тебя, а затем расцеловал все твое тело, и ты растаяла, когда я тебя коснулся.

— Я таю, когда ты меня касаешься.

— А сейчас? Прямо сейчас ты таешь? — спрашиваю я, потому что я, блядь, весь горю, когда прикасаюсь к себе.

— Я вся в огне, — говорит она с придыханием, и этот звук безумно соблазнителен.

— Ты ласкаешь себя?

— Да, и представляю тебя.

Перед глазами сейчас я вижу голую Эбби, ее спина выгнута, и она быстро кружит пальцами между ног. Это самый возбуждающий образ, который мой мозг когда-либо создавал.

— И что я с тобой делаю?

Она не отвечает сразу. Сексуально вздохнув, она говорит:

— Я расстегиваю твои джинсы.

Я молчу несколько секунд, подстраиваясь под новое направление разговора. Я думал, что она подробно опишет сценарий, где я прижимаюсь лицом между ее ног, и, черт возьми, это самое мое любимое занятие на свете. Однако новый образ безумно возбуждающий, и я уже двигаю кулаком вверх-вниз по твердому члену, когда она добавляет:

— Я хочу сделать это с тобой. Хочу встать на колени ради тебя.

Ох, блядь. Вся кровь в моем теле приливает прямо к члену. Мое дыхание становится громче, когда она говорит, что хочет скользнуть рукой по моим боксерам, снять их, а затем касаться меня, гладить и пробовать. Ее голос и образы, что она рисует, заставляют меня терять контроль, и мне уже недостаточно ее слов. А затем она добавляет:

— Я буду облизывать и целовать, а затем обхвачу губами твой член.

Я близко, так чертовски близко. Мой голос хриплый, полон вожделения, а кулак двигается все быстрее.

— Я хочу увидеть это, Эбби. Хочу придерживать твою голову и смотреть, как ты делаешь это со мной.

— Я заставлю тебя кончить. — Ее дыхание прерывисто.

— Черт возьми. Я не могу насытиться тобой.

Она стонет.

— Так же, как и я. Я хочу всего тебя. Хочу ощутить твой вкус во рту.

И теперь слова бессмысленны, так как наши стоны становятся единственным саундтреком разговора. Эбби вскрикивает, и я понимаю, что она близка к оргазму. Мое собственное удовольствие взлетает до небес. Я представляю ее сейчас, как она доводит себя до исступления своими пальцами. Этот образ вспыхивает передо мной, и напряжение в моем теле достигает максимума, а затем взрывается. Мое освобождение мощно, и очень скоро, когда я стону ее имя в телефон, она делает то же самое для меня.

Минуту спустя, после того как я привожу себя в порядок, мое тело все еще гудит.

— Итак, если сопротивление сексу по телефону является показателем силы, то мы с треском провалились.

— Так и есть.

— И я совсем не жалею об этом.

— Так же, как и я, — говорит она.

Мы говорим еще час, и это не имеет ничего общего с сексом.

Мы говорим о наших наименее любимых овощах и наших самых любимых фруктах, и мы согласны с тем, что творог — это дьявол, и задаемся вопросом, как брюссельская капуста каким-то образом обманула всех, выдавая себя за крутую еду.

Она говорит мне, что хочет когда-нибудь взять уроки на трапеции, но я все еще должен научить ее игре в бильярд, и я говорю, что хотел бы этого, тем более после того, как она сильно помогла мне с французским. Я узнаю, что она добровольно участвует в местной программе грамотности, и я говорю ей о своих планах пробежать десять километров для благотворительной помощи детской больнице в конце этого лета.

— Я ненавижу бегать, но буду подбадривать тебя, — говорит она.

— Мне бы этого хотелось.

Когда мы прощаемся, кажется, что это может случиться, — она будет ждать меня там, на финише.

Глава 18

Эбби