Сексус

Хайми начал рассказывать об операции у его жены, но я ничего толком не понял, потому что Лола, перепутав, принялась гладить мою шишку. Я повесил трубку и довольно громко стал объяснять Лоле про забастовку посыльных; я помнил, что Мара где-то под боком и моментально может оказаться на месте действия.

Я уже прошел полпути, Лола начала изгибать спину, а я все рассказывал о ребятах из посыльной службы, и тут услышал, как задвигались Ульрик и Мара. Пришлось оторваться от Лолы. Я взял телефонную трубку и набрал наугад номер. К моему удивлению, отозвался полусонный женский голос: «Это ты, милый? А я как раз думала о тебе… » Я сказал: «Да?», а она продолжала все так же полусонно: «Приходи поскорей, слышишь, милый? Я жду тебя, очень жду… Скажи, что ты любишь меня… »

– Я буду как можно скорей, Мод, – сказал я самым естественным тоном. – Курьеры забастовали. Ты не могла бы позвонить…

– Что такое? О чем ты говоришь? В чем дело? – Голос женщины звучал почти испуганно.

– Я говорю, чтобы ты позвонила Костигану… Щелчок. Трубку повесили.

А те втроем лежали на диване. Я чувствовал в темноте их запах.

– Надеюсь, ты не уходишь? – проговорил Ульрик томным голосом.

Лола лежала на нем, крепко обняв его за шею. Я попытался залезть рукой между ее ног и наткнулся на крепкую дубинку Ульрика. Стоя на коленях, я занял удобную позицию, чтобы войти в Лолу с заднего входа, если бы вдруг Маре захотелось сбегать в уборную. Лола чуть-чуть привстала и со свирепым уханьем опустилась на Ульрика, села к нему на кол. Мара стащила меня вниз. Мы улеглись на полу у ножек дивана и приступили. Вскоре мы разошлись вовсю, и тут дверь из холла распахнулась, вспыхнул свет, и на пороге появился Ульриков братец с женщиной. Они были пьяненькие и вернулись, наверное, так рано, чтобы малость перепихнуться в домашних условиях.

– Не обращайте на нас внимания, мы вам не помешаем. – Стоя в дверях, Нед осматривал сцену, будто видел самые обыденные вещи. Вдруг он ткнул пальцем в брата и крикнул: – Силы небесные! Что случилось? Ты же весь в крови!

Все уставились на окровавленный член Ульрика. От пупка до колен мой друг был залит кровью. Лола сконфузилась вконец.

– Прошу прощения, – проговорила она. – Я не думала, что это сегодня начнется.

– Все в порядке, – сказал Ульрик, – что за битва без крови!

Я отправился с ним в туалет и по дороге задержался на минутку, чтобы оказаться представленным даме его брата. Она была здорово пьяна. Я протянул лапу, чтоб обменяться рукопожатием, и она как бы случайно провела рукой по моему концу. Ну что ж, это всегда облегчает первое знакомство.

– Вот это работенка, – сказал, усердно намыливаясь, Ульрик. – Как считаешь, могу я еще раз попробовать? Я думаю, нет особого вреда окунуть в кровь кончик, верно ведь? Я чувствую, что мне понравится и во второй раз, что скажешь?

– Это полезно для здоровья, – уверенно сказал я. – Только давай поменяемся местами.

– Вообще-то я не большой любитель этого, – сказал он и похотливо облизнул нижнюю губу. – А ты думаешь, тебе удастся это устроить?

– Не сегодня, – сказал я. – Я сейчас ухожу. Мне завтра надо быть в полном блеске.

– И Мару с собой заберешь?

– Конечно. Попроси ее зайти сюда на минуту, ладно?

Я присыпал свой член, когда Мара открыла дверь. Мы сразу же стиснули друг друга в объятиях.

– А что, если попробовать в ванной?

Я повернул горячий кран, взял кусок мыла. Дрожащими пальцами я намыливал ее промежность. А мой член в это время касался ее губ, мочек ушей, волос. В ее глазах вспыхивали искры, словно туда насыпали пригоршни звезд. Каждая часть ее тела была податливой и мягкой, а груди торчали так, будто вот-вот взорвутся. Мы вылезли из ванны, и я сел, прижимаясь к ней спиной, а Мара оседлала меня. Капли стекали с наших тел. Я потянулся за полотенцем и осторожно вытер ее спереди. А потом мы легли на резиновый коврик, она закинула ноги мне на плечи, и я стал крутить ее вокруг себя, как одну из тех игрушек, которыми иллюстрируют принцип тяготения.

А через пару дней я лежал в темноте на своей кушетке в полной депрессии. Мысли мои перескакивали от Мары к проклятой никчемной телеграфной жизни. Вошла Мод что-то сказать мне, и я опростоволосился: пока она стояла возле меня, я ласково запустил руку ей под платье.