Секта

Перевоплощаясь, Кастильо признавался, что почти всю жизнь провел либо совершенствуясь на курсах группы специальных операций CIA, либо выполняя задания. Он отчетливо вспоминал тренировочный лагерь, где изучал искусство диверсий и рукопашного боя. Проводимые под гипнозом допросы подтвердили предположение, что память Кастильо была сначала полностью уничтожена, «стерта», а затем многократно реконструировалась с целью превратить его в «запрограммированного агента».

В докладе гипнотизера содержится и поразительное признание Кастильо в его причастности к заговору против президента. Он вспомнил, что с ним был темноволосый, высокий и грузный мужчина с хищным крючковатым носом. Встретились они в здании далласского аэропорта. Оттуда в компании еще четырех или пяти неизвестных доехали в черном автомобиле до какого-то здания. Поднявшись на второй или третий этаж, вошли в комнату, которую Кастильо описывал, как «коричневую». В ней стояли упаковочные картонки, коричневый столик, пишущая машинка. Оба окна выходили на улицу.

Высокий незнакомец открыл принесенный с собой черный кожаный спортивный баул и вынул оптический прицел и детали винтовки.

Закончив инструктаж, «Высокий» спустился вниз на улицу. Но вскоре ворвался в комнату: «Его уже прикончили, бежим отсюда!» Он выхватил из рук Кастильо винтовку, торопливо разобрал ее на части и запихнул вместе с прицелом обратно в баул.

Они бросились вниз по лестнице, вскочили в машину, где уже сидели двое неизвестных, и помчались прочь от здания. Повернув за угол, подобрали какого-то тощего лысого мужчину, а через три или четыре квартала — еще одного незнакомца.

Кастильо рассказал, что сидел на заднем сиденье между «Лысым» и тем, кто присоединился к ним во время второй остановки. Машина уносилась все дальше и дальше от места преступления… Улучив момент, когда Кастильо на миг повернулся, чтобы взглянуть в окошко, этот второй незнакомец сделал ему укол. Он тотчас же уснул и пришел в себя в номере какого-то чикагского отеля под присмотром уже упоминавшейся женщины-гипнотизера…

Моркрофт склонялся к мысли, что Ли Харви Освальд и Джек Руби подверглись точно такой же психической обработке. Но думать об этом сейчас, а уж тем более говорить, было в лучшем случае не актуально.

Купер молчал.

— Скажите, полковник, — Моркрофт зашел с другого бока, — что можно сказать о человеке, введенном в гипнотический транс на нескольких уровнях? Это единая личность? Или сознание расщепляется?

— Все намного сложнее. У любого разведчика есть в запасе несколько подходящих легенд. Так и тут. У ровни-то разные, но нанизаны на единый стержень. Программирование пронизывает их снизу доверху, как этажи шахта лифта. Единая ли это личность?.. Я бы сказал так: единая, но уже не личность.

— А уничтожение памяти?

— С этим не было особых хлопот, — Купер усмехнулся в седые усы.

— Офицерам, а солдатам тем более, не всегда можно полностью доверять. Присяга не дает стопроцентной гарантии. Перед демобилизацией приходилось корректировать кое-какие моменты. Без всякого вреда для здоровья. Чем меньше знаешь, тем крепче спишь.

— И как осуществлялась коррекция?

— По-разному.

— И все-таки. Хотя бы в двух словах.

— В двух словах! — фыркнул Купер. — Когда на это дело угрохали пятнадцать лет!.. Я не скажу вам ничего нового: тот же гипноз, психотропные препараты, электронное манипулирование мозгом. Отличные результаты давал ультразвук. Нейроны пускались в пляс, как рыба на раскаленной сковороде. А через наушники знакомый голос гипнотизера талдычит тебе одно и то же — мол, не знаешь ты, парень, что было такого-то сентября такого-то засранного года в вонючем Дананге, и самого тебя там никогда не было.

— Пришлось побывать и во Вьетнаме, полковник?

— Это всего лишь пример.

— Пример понятен. Не совсем ясно, как удавалось склонить солдата.

— Склонить! Да кто его спрашивал. Все делалось для его же собственной пользы. Пусть не в этот раз, а в следующий, но парень может попасть в нехорошую переделку. Я имею в виду допрос с применением пыток, а уж вьетконговцы знали в этом толк, будьте уверенны. Стоит дать малейшую слабину, и пиши — пропало. Вытащат все до последней капли и еще сверх того. Лучше не знать ничего — скорее отделаешься.

— В смысле умрешь?

— Тоже не самый худший выход, но, подправляя мозги, мы давали лишний шанс выжить. Обычно это делалось после того как люди возвращались с задания, — разоткровенничался Купер. — Организовать небольшую простуду или там легкое расстройство кишечника — плевое дело. Парня кладут в госпиталь, проводят обычное обследование и через пару недель выписывают. Полный порядок.

— Ничего не помнит?

— Никаких проблем. Здоров, весел, бодр духом и ни черта не знает, хоть ногти сдирай.

— Как просто!