Секта

Лангелан заковылял к машине. Идти было тяжело, но не настолько трудно, как он опасался. Он открыл дверцу, и в этот момент услышал отдаленный телефонный звонок на втором этаже клиники.

"Могу поклясться, что это в кабинете доктора Банниера. Взволнованная публика ждет его в Фиолетовом доме. Срывается выступление!"

"Нет, оно состоится, — подумал Лангелан. — Но с другим ведущим не так, как ожидают зрители".

Он запустил двигатель. Потом, перегнувшись назад, извлек из спинки пассажирского кресла замаскированный контейнер. В нем находился портативный пистолетпулемет в наплечной кобуре, и этому инструменту предназначалась основная мелодия в предстоящем спектакле. Который называется массовым кровопролитием.

Пусть так, но он пойдет и на это. Потому что, перед тем как повесить трубку, Джим сказал еще несколько слов. Очень важных. Лангелан запомнил их наизусть — ведь то был приговор.

"Синдикат интересовался твоими делами, Стив. Со мной переговорили очень осторожно, но я давно научился слышать больше, чем сказано. И я почти уверен, что они решили тебя заменить. Думаю, я должен был тебе это сказать".

Лангелан включил передачу и двинулся по идеально расчищенной дороге.

В том-то и дело, что Джим был вовсе не должен. Он мог промолчать, и его никто бы не упрекнул. Но он сказал, рискуя очень по-крупному.

Подъездная дорога кончилась, Лангелан вывернул на шоссе и прибавил скорость. До Бакстона было двадцать миль.

Он лежал неподвижно. Сквозь толщу сугроба слышался треск пламени, пожиравшего его "тандеберд". В отдалении — голоса полицейских; слов не разобрать, но это и не требовалось. Догадаться, о чем они говорят; нетрудно. Прогремел взрыв.

"Огонь добрался до баков. Теперь пожар не закончится, пока не выжжет машину дотла. А потом копов ждет сюрприз".

Потом. Но пока что они уверены, что водитель в салоне. Вернее, то, что от него осталось. Ведь после происшедшего с "тандебердом" невозможно уцелеть.

Стивен напоролся на полицейский блок у самого въезда в город, возле холмов. Копы открыли огонь без промедления, и первыми же выстрелами разбило рулевую колонку. Машину вынесло в кювет, перевернуло три или четыре раза, затем "тандеберд" грохнулся набок и загорелся.

Когда автомобиль перевернулся, Лангелана выбросило из салона, и его принял сугроб, сооруженный снегоочистителями, трудившимися всю предыдущую ночь. Возможно, то было чудо спасения. Возможно, лишь изощренная пытка смерти.

Но главное — он ничего не предвидел. Его способность предугадывать события изменила ему на сей раз.

Скорее всего это означало конец.

Мой ангел-хранитель оставил меня.

Лангелан осторожно пошевелился в снегу. Он знал, что у него есть время, только пока горит автомобиль.

Потом полицейские просеют каждый грамм снега сквозь мелкое сито.

Он полз к Фиолетовому дому. Если ему суждено побывать в нем — то теперь. Он полз, зарываясь глубже в снег и надеясь на солнце, которое светило с его стороны.

Лангелан уже видел крыльцо Фиолетового дома, когда почувствовал чье-то присутствие совсем рядом.

Он замер. Потом услышал близкое дыхание — и быстро повернулся в снегу. Вспышка боли в груди едва не лишила сознания.

Над ним, склонившись, стоял Сэм Гевин — секретарь несуществующего мистера Армистеда. Лангелан упер ствол пистолета-пулемета ему в грудь.

— Полицейские могут видеть меня с дороги?

Секретарь медленно покачал головой.

— Помоги мне подняться. Будь очень внимателен и осторожен, и тогда, возможно, мы прибудем к твоему хозяину в том же составе, что и теперь.

Сэм Гевин молчал. Не исключено — он подозревал, что с ним разговаривает дух, а не человек. Этот киллер должен быть мертв уже трижды!

— Шевелись!

Тяжелые двери захлопнулись позади с оглушительным ударом, словно ворота ада. Впереди открывался широкий, едва освещенный коридор с высоким сводчатым потолком.

"Дешевые декорации. Для впечатлительных провинциалов. Но это должно срабатывать".

Он подтолкнул секретаря в спину стволом:

— Пошли. И держи рот закрытым.

Их путь окончился возле двустворчатых дверей с отделкой под красное дерево, но Стивен безошибочно угадал стальную плиту под декоративной панелью. Сэм Гевин замешкался, потом оглянулся.

— Не стесняйся. Открывай и входи первым.

Лангелан чувствовал уверенность, которую придавали оружие и сознание того, что фактор неожиданности на его стороне. Но вместе с тем глубоко в душе он ощущал обреченность. И здесь не играла роли ни огневая мощь его пистолета-пулемета, ни опыт — ничто.

Мой ангел оставил меня.

"Вот и все. Но путь свой я пройду до конца — каким бы он ни был".

Секретарь распахнул двери, которые тяжко провернулись на усиленных могучих петлях. Потом Гевин отступил в сторону, освобождая проход.