Секта

Кевин кивнул, и они продолжили путь вдоль стены. Изнутри слышны были голоса, читающие молитву, но сквозь них прорывались рыдания. Кевин сжал руку Томаса и заглянул ему в лицо. Томас приложил палец к губам, показывая, что нужно вести себя тихо. Наконец они обошли дом и очутились у заднего входа. Отпустив ручонку Кевина, Томас достал из кармана нож, осторожно нажал на ручку и открыл дверь. Когда они вступили на порог, навстречу им вырвался хор голосов. Они бесшумно пошли по коридору, который вел за сцену. Томас увидел Якоба Месмера, тот стоял в ярком свете прожекторов с обнаженным торсом. Воздев руки, он раскачивался, словно в трансе.

– Можно увести маму? – спросил Кевин, указывая на нее рукой.

Не отвечая, Томас молча воззрился на представшее перед ним зрелище. На сцене перед Якобом Месмером, среди груды безжизненных тел, лежала мать Кевина. На губах у нее выступила пена, ее невидящий взгляд был неподвижно устремлен на большое темное распятие, висевшее на стене за спиной Якоба Месмера.

– Мы уведем маму, Кар?

61

Стоя за сценой у задника, Томас увидел, как члены общины, выстроившись в проходе цепочкой, ждали своей очереди подойти к сцене. В большинстве случаев они держались за руки, то плача, то бормоча молитвы. Возле сцены за раздвижным столиком стояли Осе и Биргитта, весь стол был уставлен одноразовыми белыми стаканчиками. Биргитта наливала в стаканчики из термокувшина прозрачную жидкость, а Осе передавала их в руки членам общины, которые по одному подходили к столику.

Поднеся микрофон ко рту, Якоб Месмер со стоном произнес:

– И спросил их Иисус: можете ли пить чашу, которую я буду пить? И они ответили ему: можем. Вот так и мы сегодня пьем чашу Сына, чтобы присоединиться к небесному сонму. Приблизьтесь и присоединитесь к вашим сестрам и братьям, которые уже отправились в путь, – указал он на груду безжизненных тел перед сценой. – Не мешкайте, – сказал он, обратившись к молодой паре, которая стояла со стаканчиками в руках. – Веруйте в Господа!

– Не могу, Учитель, – вырвалось у молодого человека, и, зарыдав, он опустил стакан.

Якоб Месмер нахмурился и посмотрел на него с разочарованным выражением:

– Перестань, нельзя так! Все равно это бесполезно. Злые силы на земле победили, поэтому мы должны уйти к нашему Небесному Отцу. Ты будешь гореть в геенне огненной, если останешься, понимаешь ты это? Здесь для нас все кончено. Зато как спасенные грешники мы можем начать все заново, с чистого листа.

– Неужели… ничего нельзя поделать?

– Можно. Испей свою чашу. Не допусти, чтобы зло победило. – Он с улыбкой обвел взглядом собрание. – Не дайте им бросить вас в темницу с убийцами и насильниками. Вы этого не заслужили. Те, за стенами, – сказал он, яростно вытянув руку, – хотят нас разогнать, отнять у вас детей. Ваших деток принудительно раздадут по приемным семьям. Позвольте детям остаться с Иисусом, пусть они растут с вами в Царствии Небесном. Среди избранников Божиих. Будьте к ним милосердны и дайте им выпить чашу Иисусову.

Тут Томас увидел Самуэля, который, расхаживая по рядам вместе с несколькими охранниками Якоба, поднимал тех, кто продолжал сидеть. Увидев, как одна пожилая женщина стала отбиваться от них, Якоб Месмер спустился со сцены в зал.

– Перестань предавать Иисуса, перестань предавать своих сестер и братьев, это несправедливо по отношению к ним. Перестань! – загудел он в микрофон. – Сестра, я знаю, дьявол бунтует в тебе, как во всех нас. Дьявол не хочет пускать тебя в рай. Дьявол не хочет, чтобы ты села рядом с Иисусом. Перестань повиноваться дьяволу, сестра. Прошу тебя, перестань следовать за дьяволом!

Доведенная до отчаяния, пожилая женщина встала, обливаясь слезами:

– Но мне страшно, Учитель!

– Брось это! В тебе говорит дьявол. Мы все заснем и проснемся в Царствии Небесном, я много раз тебе это рассказывал. Помоги себе сама, не пугай детей своим поведением! Ты поступаешь как грешница, а я знаю, что ты чиста сердцем. – Он указал на двух девочек в очереди, которые, плача, стояли рядом с родителями. – Смотри, какие они храбрые, как счастливы они, что идут к Иисусу. Будь как они. Прошу тебя, сестра! Будь храброй и верь в Иисуса! Верь в его власть!

– Прости, Учитель! – Женщина отерла лицо от слез и позволила Самуэлю обнять себя за плечи и отвести в очередь.

Томас смотрел и не верил своим глазам. За все годы службы в специальном подразделении он еще никогда не сталкивался с подобным ужасом. Он был бессилен что-то сделать, слишком неравны были силы и слишком велика была власть Якоба над членами общины. В этот момент еще кто-то из них свалился замертво на пол. Томас смотрел на безжизненные тела, лежавшие на полу, и валявшиеся рядом пустые одноразовые стаканчики. Он подумал, что этот яд должен быть гораздо сильнее, чем тот, которым напоил его Якоб.

– Кев… Кевин, – послышался слабый голос матери Кевина, сквозь предсмертный хрип она звала сына, протягивая к нему руку. Она пыталась сказать что-то еще, но вместо слов изо рта вырвалась пена.

– Мама, ма… – Только и успел выговорить Кевин, прежде чем Томас закрыл ему рукой рот.