Секта

Новость, о которой так и не сумел поведать оборванный на полуслове Литвин, тем не менее заслуживала внимания, ибо в тот момент, когда археологи из Музея истории и реконструкции Москвы извлекали глубоко захороненные под Манежной площадью гробы, откуда-то из-под земли послышался голос. Его слышали по меньшей мере семь землекопов. Суть сказанного каждый передавал по-своему, но все сходились на том, что это была весть антихриста. Будто бы исполнились сроки, и враг человеческий объявил о своем пришествии.

В отделе о грубой мистификации — как иначе можно было назвать? — уже знали. Агентство «Интерфейс» распространило сообщение по компьютерной связи. В течение следующего часа начали поступать аналогичные вести из соседних районов.

О гласе глубинном, от которого кровь стыла в жилах, поведали арматурщики, занятые на строительстве храма Христа Спасителя, что лишний раз свидетельствовало о чьем-то злом умысле. Недаром на последнем митинге КПСС старушка с почти дореволюционным стажем потребовала прекратить работы и приступить, как было задумано при Сталине, к возведению Дворца Советов. Вообще вокруг храма постоянно кипели страсти. Одни подсчитывали, сколько можно построить домов для малоимущих на такие-то триллионы, другим все не давало покоя варварство безбожников-большевиков, а коммунисты новой волны, взывая к православным ценностям, честили масонов. Словом, между перекрестком Моховой и Тверской, где на самом деле обнаружили некрополь инокинь Моисеевского монастыря, и бывшим бассейном на Волхонке можно было смело провести прямую линию. Обе мистические точки обнаруживали причинную связь. Задуманный под Манежной подземный комплекс тоже отличался гигантоманией, обходился в копеечку и служил постоянным поводом для нападок.

Но как объяснить появление нечистой силы в микрорайонах, где не проводилось ни археологических раскопок, ни сколь-нибудь значительных реконструкционных работ? На Сухаревской площади и Арбате, в Лефортове и проезде Серова? «Интерфейс» ограничился лишь привычной ссылкой на заслуживающие доверия «источники». Что за «источники» такие? Тайные агенты? Платные распространители слухов? Безымянные пешеходы или анонимные чиновники высокого ранга? Других источников, кроме захороненной речки Неглинки — при раскопках обнаружили останки упомянутого в летописях Белокаменного моста, — просто-таки быть не могло. Но река, особенно упрятанная в трубу, остается рекой, частью ландшафта, природы. Ей нет дела до течений во взбаламученном море житейском. Что еще могут сотворить с Неглинкой люди, заточившие ее в вечный мрак?

Саня не был бы профессионалом, если бы не смекнул, что иллюстрации к теме сами шли к нему в руки. В архиве городской газеты наверняка найдется масса сведений об историческом прошлом городских улиц. Кажется, что-то подобное из номера в номер давала «Наука и жизнь»: схемы застройки и перестройки, легенды и байки о наиболее приметных домах.

Дав подробные указания, он послал секретаршу Верочку раскопать что-нибудь повкуснее. Результаты превзошли ожидания. Как он и надеялся тенденция лежала почти на поверхности. Потусторонние голоса дали знать о себе в так называемых «гнилых местечках», коих за восемь с половиной столетий набралось предостаточно.

Верочка, выпускница филфака, не ограничиваясь рамками задания, съездила в Историческую библиотеку, где изрядно перелопатила подшивки дореволюционной периодики: «Русскую старину», «Московские ведомости», «Ниву» и такие специфические издания, как «Ребус», «Изида» и всеми забытую газетенку «Оттуда», то бишь с того света.

Оказалось, что возле того самого места, где стоял взорванный храм, вливался в Москву-реку ручей Черторый, надо понимать, канальчик такой, самим бесом прорытый. И надо же было именно там основать Алексеевскую обитель! Когда (а было то задолго до пришествия безбожного коммунизма) ее надумали порушить, известная своим благочестием схимница предрекла:

«Не бывать тут ничему! Быти тут луже!»

И ведь сбылось по слову ее! Недолго простоял воздвигнутый на народные денежки храм. И дворец-небоскреб не вознес выше облаков образ вождя мирового пролетариата, поскольку дальше котлована заведомо безнадежное дело, увы, не продвинулось. Не оставалось ничего другого, как устроить бассейн под открытым небом.