Секта. Невероятная история девушки, сбежавшей из секс-культа

У меня односпальная кровать, застеленная розовым постельным бельем. Маленькая комната, спрятанная за прачечной, пожалуй, наиболее напоминает детскую спальню из всех мест, где мне приходилось ночевать. Оказаться в подобном, столь похожем на детское и принадлежащем одному тебе пространстве – странным образом утешительно. На миг мне перестает казаться, что я в коммуне, которую называют опасным культом, контролирующим сознание, или даже в милой фермерской деревне. Ненадолго у меня возникает ощущение, словно с меня смыло всю ответственность, какая у меня была, – нет ни моей команды, ни фильма, ничего, кроме меня самой и этой розовой кровати. Мысль действует подобно приему ксанакса: я падаю на кровать в одежде и засыпаю глубоким сном.

* * *

На следующий день Натаниэль возит меня по территории коммуны на своем гольф-каре, объясняя, как у них все устроено. Голос у него глубокий, низкий, с восхитительным южным выговором. То, как он говорит, похоже на слова закадрового рассказчика в кино: «Вся эта земля была бесплодна, когда мы прибыли сюда». Разумеется, Натаниэль предпочитает именно такую формулировку: «бесплодна». Чудесно, драматично, как раз то, что сказал бы голливудский повествователь.

Мы встаем в пять, чтобы заснять на пленку утренний урожай, мчимся с детьми в поля, чтобы поймать сбежавших свиней; помогаем покормить цыплят и лошадей. Во время сбора ягод мы слышим истории о том, чем дети планируют «заняться», когда вырастут. Одни хотят остаться на этой ферме, другие мечтают пойти в университет, а некоторые просто пока не знают.

Чая прилипла ко мне как банный лист. Мы блуждаем с ней в лесу, посещаем вместе урок рисования, и она рассказывает, каково расти в «Роуз Крик».

Я узнаю, как Чая представляет себе Бога – «у него есть плащ и большие усы и куча одетых в фиолетовое помощников». Каково видеть, как твоя мать рожает в гостиной – «захватывающе, но липко и склизко». Что происходило, когда власти пришли в общину забрать детей.

У Чаи в отношении всего есть собственное мнение, она резкая и честная девочка. В один из дней она даже поделилась со мной историей о том, почему ее родители вообще оказались в «Роуз Крик»: «Мама и папа присоединились к группе, потому что у них были проблемы с наркотиками и алкоголем», – говорит она как ни в чем не бывало. Родители Чаи переехали сюда, должно быть, в надежде обрести друзей, поддерживающее сообщество и безопасность. В этой коммуне у них есть рамки, а у их детей – свобода.

Еще одна семья, с которой мы проводим время, до «Роуз Крик» была членами меноннитской группы. Менонниты – секта «чистых людей», которым не разрешается петь, музицировать и даже держать в домах цветы (считается, что это «слишком тщеславно»). У семьи, с которой мы познакомились, одиннадцать детей, и они пришли сюда в поисках более свободной жизни. Система верований и свое сообщество у них уже были. В меноннитской общине они чувствовали себя «духовно раздавленными». Мне рассказывают о том, как мать вынуждена была прятать свои цветные юбки, боясь, что ее подвергнут остракизму, а впервые услышав музыку в «Роуз Крик» и не имея представления, что это такое, их дети зажали руками уши и закричали.

Интересно, кто в тот день играл на гитаре.

Я смотрю на две эти семьи – рокеров-альтернативщиков из Флориды и бывших меноннитов, – и спрашиваю себя, есть ли еще где-нибудь в мире место, в котором они могли бы жить на одной земле. Каковы были их шансы пересечься в принципе и заметить друг друга? И все же, вот они, разделяют жизнь в лесу. Их дети растут вместе. Если американский психолог Абрахам Маслоу был прав по поводу иерархии базовых человеческих потребностей, то «Роуз Крик» покрывает многие из них: здесь люди раскрывают свой потенциал, следуя за Богом. Община удовлетворяет их потребность в принадлежности. Все члены коммуны – одна большая любящая семья, живущая во имя Иисуса. Они объединяются и работают сообща, они в безопасности и под защитой. Заботятся и об их физических нуждах: на этой самоокупающейся ферме. И если мы приносим на нашу планету поиск связи и близости, то сосуществование двух семей из разных миров в одном пространстве показывает: есть вероятность, что кое-что божественное здесь все же происходит.

* * *

На второй неделе нашего пребывания в «Роуз Крик» мы уже знаем, как кого зовут. Я постепенно собираю историю группы – из услышанного на семейных ужинах, во время поездок с Натаниэлем на гольф-каре и общения с Чаей.

Одна из экскурсий проходит в ратуше, где выставлена хроника сообщества в фотографиях. Для меня это идеальный момент, чтобы продемонстрировать, чему я научилась у Себа и Джорджии.