Секта с Туманного острова

Они обошли все дома поместья. Всего за несколько недель роскошь начала приходить в упадок. Газон стал мягким и пружинистым, заросшим мхом. Клумбы были коричневыми, с торчащими во все стороны сорняками. В домах на всех поверхностях начала укладываться толстыми слоями пыль. Как хорошо София знала эти комнаты, их атмосферу и свет… Как падали в них тени на стены… Однако большинство воспоминаний вызывали не сами комнаты, а оставленные в них вещи.

Коробки с письмами в маленькой почтовой комнатке, старательно написанные на письмах адреса; теперь по ним ползало несколько пауков. Тарелки в раковине на кухне, с остатками риса и бобов. Пресс-папье на письменном столе Освальда, которым он кидал в них в тот ужасный день. Окурок на клумбе, брошенный кем-то, кто втихаря курил. Резинка для волос и карандаш с маленькими отметинами от зубов Софии на ее письменном столе.

Обход территории поначалу не причинял боли, даже не вызывал неприязни. София думала лишь о том, как могло бы быть, если б все не пошло настолько неправильно. Вспоминала зиму в конюшне. Насколько лучше она чувствовала себя в хлеву с Симоном, чем в офисе Освальда.

– Где животные? – спросила София у Симона.

– Их забрал один фермер с острова. Им там хорошо.

– Свиней тоже?

– Да, и свиней.

Она подошла к стене, возле которой стояла, когда на нее набросился Освальд. По спине пробежал холодок. Рука, которую она приложила к стене, задрожала.

– На чердак наплюем, – сказала София. – Его я видеть не хочу. Пойдем лучше к Дьяволовой скале… Расскажи, что произошло, когда я сбежала, – попросила она Симона, когда они вышли во двор.

Тот почесал голову.

– Да в общем-то ничего не произошло.

– Совсем ничего?

– Ну, в первый вечер поднялась дикая шумиха. Когда включилась сирена. Буссе и его команда носились повсюду и спрашивали, не видели ли мы тебя. Заставили нас идти прочесывать лес. Мы не спали почти всю ночь. А потом все опять стало как всегда… – Он ненадолго задумался. – Да, кое-что действительно произошло. На следующий день после твоего побега.

– Что же?

– Освальд пришел на собрание и послал по кругу бумагу. На ней был рисунок. Он сказал, что если его нарисовал кто-то из нас, то мы должны сознаться до окончания вечера.

– А что там было? – спросил Беньямин.

– Маленький дьявол с рогами и злой ухмылкой.

* * *

Они сидели на самом краю вершины скалы и болтали ногами над водой. Перед ними открывался мягкий полукруг бухты. Остановившиеся у горизонта несколько серых туч закрывали солнце, но небо вокруг них горело красным цветом. Вода в море стояла высоко, и оно вздымалось к ним, сверкающее и неспокойное. Вдалеке из воды уже начал подниматься туман, и на месте маяка лишь виднелась маленькой точкой его верхушка. В небе парила стайка птиц, кружила и проносилась взад и вперед, точно единое синхронно действующее существо.

Казалось, что отсюда, сверху, можно увидеть весь мир.

Софию интересовало, насколько многое из произошедшего скажется на ней в дальнейшем. Не притаились ли самые худшие воспоминания где-нибудь глубоко в душе, и не вырвутся ли они однажды наружу, застигнув ее врасплох. Но в это мгновение она испытывала лишь облегчение. Пыталась определить, насколько сожалеет о том миге, когда согласилась работать на Освальда. Она ведь потеряла два года жизни. Можно ли вернуть их обратно?.. Но предаваться раскаянию не получалось. Откажись она тогда – и никогда не научилась бы тому, как составляют библиотеку, спасают от пожара животных, взламывают компьютер, сбегают через электрическое заграждение.

И даже не встретилась бы с Беньямином или Симоном… А что произошло бы с Эльвирой? Кроме того, она не испытала бы чудесного ощущения, когда они, в конце концов, прижали Освальда.

Казалось, с тех пор, когда София впервые увидела его на лекции, прошла целая вечность. И теперь круг замкнулся – это прекрасное мгновение начиналось там, где она два года назад сбилась с пути. Вот она опять сидит без планов и перспектив на будущее, не зная, что будет делать со своей жизнью, не имея представления, где станет жить и как зарабатывать деньги. Она не знала даже, как у них сложится с Беньямином. Но это ее как раз устраивало.

– Меня огорчает лишь одно, – сказала София вслух. – Семейная хроника. Она у Освальда, и я ничего не могу предпринять, чтобы ее добыть. Представляешь, если…

– Не морочь себе голову ерундой, – перебил ее Беньямин.

В море закричала одинокая чайка. Еще больше стемнело; вскоре залив погрузится в ночь.

Беньямин задорно потянул ее за мочку уха.

– Тебе больше не о чем волноваться.

Он сказал это так, словно нажал на кнопку выключения.

Эпилог

По другую сторону пролива в городе начинают зажигаться огни, появляясь то тут, то там, в бледном сумеречном свете.

Вечер почти безоблачный, но воздух все равно влажен и тяжел.

Анна-Мария Каллини сидит в машине, думая об упорно стучащей в висках головной боли. Не связана ли она с переменой погоды? Впрочем, Анна-Мария точно знает, когда у нее заболела голова. Тогда, утром, когда она читала папку с новым делом.