Секта с Туманного острова

В столовой сразу же образовалась маленькая группа, стоявшая в углу и шушукающаяся. В нее входили Буссе, Мадлен и Бенни со Стеном – близнецы, работающие охранниками. Их регулярно видели разъезжающими по территории на мотоциклах или сидящими в будке возле ворот. Высокорослые и упорные, но немного непонятливые – именно такими София представляла себе типичных охранников. Поначалу она считала их идеально подходящими для этой работы. Но настолько ли они хороши, чтобы принимать участие в решении нынешней проблемы?

София обдумывала, не присоединиться ли ей к маленькой группе, чтобы показать, что ситуация ее действительно волнует, но решила подождать. Ей совершенно не хотелось нести какую-либо ответственность за ремонт.

Буссе вскочил на стул.

– Нам надо поднажать изо всех сил, – сказал он. – Покажем Францу, что мы – команда. Пока ремонт не завершится, участвовать в нем должны все. Без исключения. Занимающиеся гостями – следите лишь за тем, чтобы те получали еду и все прочее. Работать будем до тех пор, пока не закончим.

Надежда Софии скользнуть обратно в теплую постель сразу умерла. Перспектива выглядела скверно. Совсем скверно.

Буссе разделил их на группы, которым предстояло заниматься разными частями ремонта. София вместе с Эльвирой попала в группу маляров.

И началось самое безумное, хаотичное и бессонное время в ее жизни. Дни и ночи сливались в неразбериху, которую способна создать только группа неумелых и не имеющих плана людей. Народ пилил, подметал, шлифовал, обрабатывал наждачной бумагой и красил. Буссе и его новые пособники бегали вокруг, пытаясь заставить всех работать быстрее возгласами «быстрее!» и «у тебя есть пятнадцать минут на то, чтобы это доделать!», но поскольку все эти команды были совершенно бессмысленными, никто их не слушал.

Ночью они спали часа по два, а иногда не спали вовсе. После нескольких бессонных ночей персонал то и дело засыпал, и его приходилось трясти, чтобы вернуть к работе.

София изо всех сил старалась не отключаться. Усиленно красила. Белая краска была у нее на ладонях, руках, ногах и в волосах.

Во что я ввязалась? Что я здесь делаю?

Эта мысль посещала ее ежедневно, но она вместе с Эльвирой продолжала красить. Посреди банок с краской, кистей и скипидара они сдружились. Делились бутылками воды и жевательной резинкой. Сторожили друг друга, когда одна из них проскальзывала в кладовую, чтобы, когда совершенно выбивалась из сил, немного вздремнуть за стеллажами на жестком полу. Если кто-нибудь из руководящей группы, как они называли компанию Буссе, направлялся в сторону кладовой, сторожившей следовало подбежать и отвлечь их. Потом она трижды кашляла, чтобы разбудить спящую и дать ей время протереть со сна глаза.

Этого хватало – сон на ледяном полу всегда бывал легким и хрупким, как первый тонкий лед на море. Кашель пробивался сквозь него, и спавшая тут же вскакивала на ноги, выбегала из кладовой и продолжала красить.

Каждый раз, когда они, казалось, заканчивали, возникали какие-нибудь претензии: где-то не тот цвет, где-то слишком короткие плинтусы или неподходящая мебель. А каждый раз, когда что-то шло не так, на группу обрушивались новые волны истерики и ярости.

Усталость поглотила Софию. С каждым днем становилось все хуже. Веки казались свинцовыми, а кисть у нее в руке – тяжеленной. Но она, стиснув зубы, продолжала красить…

И вот однажды они вдруг закончили.

Все смотрели друг на друга, удивленные, ошеломленные, почти уверенные в том, что это не может быть правдой, что наверняка осталось что-нибудь еще. Однако после нескольких обходов руководящей группы было установлено, что работа закончена.

Освальда они после той жуткой ночи под дождем не видели ни разу. Теперь его следовало призвать для проверки работы.

Он заставил их ждать два дня. Они чистили и подметали. Передвигали взад и вперед мебель. Полировали дверные ручки, не смея покинуть этаж из боязни, что Освальд внезапно появится.

Придя, он трижды обошел комнаты. В полном молчании. И наконец кивнул.

Ад закончился.

* * *

Освальд устроил им праздник в столовой. Еда, вино, музыка и танцы – будто они попали в новый мир. На праздник пришел и сам Освальд. Разговаривал с персоналом, шутил, смеялся и хлопал людей по спинам.

Увидев Софию, он подошел со своего рода извинениями.

– Я знаю, что ты новенькая. Но иногда необходимо действовать жестко. Ты, наверное, понимаешь это.

– Да, конечно! – весело откликнулась она, надеясь, что Освальд не заметит белую краску, от которой ей не удалось полностью очистить волосы.

Но он взялся за слипшуюся прядь волос возле щеки и провел тыльной стороной пальцев вдоль ее лица до кончика подбородка.

– Надо же, как ты поработала!.. София, замечательно, что ты здесь.

Ее словно пронзило током – от щеки до низа живота. Она, попытавшись принять безразличный вид, пожала плечами. Однако Освальд заметил все – и перед тем, как идти дальше, многозначительно улыбнулся и поднял брови.