Секта. Свидетели убийства гражданина Романова

— Скажите, а имели отношение к этой записке Белобородов и Павел Лазаревич (Войков. — Е.П.)?

— Да, имели… Собирались мы обычно: Белобородов, Войков и я… Текст составлялся тут же, придумывали текст с тем, чтобы вызвать их на ответы. Войков по-французски диктовал, а я записывал, так что почерк там мой, в этих документах. Во второй раз, по-моему, два письма тоже передавали через одного во внутренней охране…

— Письма какие-нибудь оттуда были или нет?

— …Нет, оттуда не было писем никаких.

— Примерно за сколько дней были эти письма?

— За недельку, видимо, до этого, за недельку-полторы…»[25]

Родзинский сам говорит, для чего нужны эти письма: как доказательство того, что готовилось похищение, чтобы в случае чего… Случай пришел 17 июля, письма «офицера» уехали с курьером в Москву, как оправдание расстрела, и там осели. О них упоминает в своем очерке Быков.

«С приближением фронта к Екатеринбургу и местное контрреволюционное, „верное престолу“, офицерство пытается завязать связи с царской семьей, усиливает переписку с Николаем Романовым и, главным образом, с его женой, проявляющей большую активность и непримиримость.

Вот одно из писем, которыми обменивались заключенные с заговорщиками, пытавшимися устроить в Екатеринбурге восстание еще в июне с целью освобождения Романовых.

„Час освобождения приближается, и дни узурпаторов сочтены. Славянские армии все более и более приближаются к Екатеринбургу. Они в нескольких верстах от города. Момент становится критическим, и теперь надо бояться кровопролития. Этот момент наступил. Надо действовать“.

„Друзья, — читаем в другом письме, — более не спят и надеются, что час, столь долгожданный, настал“…

Перехваченные с „воли“ от романовских доброжелателей письма все подписаны большей частью словом: „Офицер“, а одно даже так — „один из тех, которые готовы умереть за вас, — офицер русской армии“».

Если «шедевры» екатеринбургских чекистов были именно таковы (да еще переписанные двадцатилетним чекистом Родзинским по-французски красными (!) чернилами), то неудивительно, что Романовы на них не отвечали. Но в качестве улики сии опусы годились. Кстати, Медведев еще глухо упоминает о какой-то офицерской организации, ликвидацией которой в ночь расстрела занимался как раз Родзинский.

«Ряд других данных, полученных Областным советом, обнаруживал организацию, поставившую целью освободить Романовых, готовую ввиду близости фронта исполнить свое намерение».

И снова никакой конкретики: что за организация, кто в нее входил, каковы были ее силы?

Итак, что мы имеем? Можно было достаточно легко эвакуировать заключенных — хоть в Москву вывезти, хоть в пределах Урала. Но некие власть имущие люди — как в Екатеринбурге, так и в Москве — решили иначе. Нам известны некоторые имена: Голощекин, Сафаров, Чуцкаев, Юровский, возможно Свердлов, возможно Крестинский. Мертвые Романовы этих людей устраивали, вывезенные в Москву — нет. Более того, поскольку никаких препятствий к эвакуации не было, создается впечатление, что неизбежная сдача Екатеринбурга — не более чем предлог, чтобы покончить с Романовыми.