Сектант

Шшшуухх. Шшшуухх. Шшшуухх.

Прав. Просто… Не хочу.

Шшшуухх. Шшшуухх. Шшшуухх.

А придется, голуба. Придется учиться и траву косить, и лен жать, и самогон гнать. Жрать-то хочется каждый день. А дармоедов не терпят нигде. А уж при большевиках-то… Кем сказано: «Кто не работает, тот не ест»? А? То-то же.

Шшшуухх. Шшшуухх. Шшшуухх.

Ладно, смирился Сергей, поживу пока тихонечко у Никитича, поработаю. Авось нагрянет какой-нибудь случай поудачнее, смогу придумать что-нибудь, ну или как-нибудь все само собой образуется.

Шшшуухх. Шшшуухх. Шшшуухх.

Закончивший прокос Никитич оглянулся и увидел, что его работничек, глядя под ноги стеклянными глазами и мерно взмахивая косой, движется поперек луга по сложной траектории, оставляя извилистую полосу скошенной травы.

«Да… – сдвинул кепку на затылок Никитич, – видать, рановато я Сярежу на работы выпустил. Он еще в сябя не пришел…»

* * *

Позвольте нам немного вмешаться в нить повествования ради небольшого уточнения. Как стало известно из произведения «Азазель» гениального, не побоимся этого слова, автора, у каждого человека есть определенный талант. Важно только вовремя его раскрыть и взрастить, и тогда человек удивит окружающих своими успехами. Автор умолчал, что талант человека очень часто не ограничивается чем-то одним. Вот и в нашем герое дремали две искры, вовремя не раздутые. Как стало понятно после его вступления в клуб, он имел прирожденный талант к метанию ножей, который при должном его развитии мог сделать из него одаренного жонглера. Может быть, даже великого. Чего, к прискорбию, не произошло, поэтому Сергей и посчитал себя бесталанным. А ведь в нем спит, пожалуй, даже более значительный, чем дар жонглера, талант… Но тсс! Обо всем в свое время.

* * *

Блямс! Сергей отлетел. Щека опухала, рот наполнялся кровью. Командир остался стоять, наблюдая, как Хриплый и Андрюха приближаются к жертве.

– Ребята, погодите…

Блямс! Искры из заплывающего глаза!

Хэк! Кулак воткнулся в живот, Сергей скрючился…

Бух! Сапог Хриплого ожидаемо ударил в грудь, отбросив к стене. Сергей сполз вниз, закрывая голову руками. Спина прижата к доскам стены, колени подгибаются к груди.

Почки, почки беречь!

Бац! Сапог ударил по ребрам, попал по голени.

Бац! Бац! К Хриплому присоединился Андрюха.

Бац! Бац! Бац! Руки, ноги, ноги, руки.

Бац! Бац! Бац! Бац! Больно, больно…

Не получилось тихонько пожить…

* * *

Началось все хорошо. Никитич оказался хозяином невредным, не орал, не ругался, терпеливо принимал полное незнание «батраком» крестьянской работы. Сергей никогда и не подозревал такое разнообразие навыков, казалось бы, в простом труде. Тут тебе и косьба и резьба. Была, правда, у пасечника, некая странность: пару раз он пропадал куда-то на всю ночь, возвращался довольный, как кот. По молодкам он ходит, что ли? Или браконьерит тихонечко? Не будешь же спрашивать…

Сильно портил понимание выговор Никитича, да и всех односельчан. Эти бесконечные яканья и цоканья да плюс еще куча незнакомых слов. Иногда казалось, что ты не в России, а где-то в Чехии. К тому же знакомые слова иногда ясности не добавляли. Вот что значит выражение: «Привести пестерок губ»? Оказывается: «Принести корзину грибов»! А «шум в избе пашет»? «Мусор в избе метет»! Это что русский язык?! Почему они не могут нормально говорить?

Но тут, хочешь не хочешь, а придется понимать: пока ничего не подворачивалось, что помогло бы избавиться от деревенской трясины и добиться чего-то более существенного. Временами Сергей ловил себя на том, что ему вся эта тягомотная, скучная и тяжелая жизнь начинает нравиться. Совсем немного. Чуть-чуть.

Сейчас они с Никитичем возвращались из лесу, куда хозяин возил ульи, поближе, так сказать, к местам медосбора. Сергей покачивался в телеге и размышлял о своем.

– Анисим Никитич, а кто у власти в стране сейчас?

Должен же он как-то замотивировать свое знание того, что у власти сейчас Сталин.

– Известно кто. Большевики…

Логично.

– А кто у них там самый главный будет?

Никитич почесал затылок:

– Да ня помню я яго, беса. Раньше Уладимир Ильич был, а сейчас этот… как яго… еще водку его имянем называют…

Жириновский, что ли? А Сталин где?

– Не грузин?

– Кто?

– Ну этот, в честь которого водку называют?

– Да не. Какой грузин? Русский он.

Интересно… Сталин уже год как у власти, должны были начаться расстрелы, а Никитич о нем даже не слышал. Наверное, новости сюда доходят долго. Оно и правильно: радио нет, телефона нет, телевизора и Интернета тем более.

Кстати, а куда так скачет хозяин? Сергей обратил внимание, что обычно флегматично сидевший на носу телеги Никитич сейчас нервно ерзает и периодически хлопает вожжами, подгоняя недовольно фыркавшего мерина.

– Анисим Никитич, а куда торопимся?

– Да в байню бы успеть попасть.

– А-а…

Стоп. В смысле? Баня-то не общественная с графиком работы «с часу до трех». Чай, своя, собственная.

– Анисим Никитич, так что с баней-то случится? Не убежит…

– Так тямнеет уже. Скоро и полуноць.

– Свечку возьмем да и помоемся…

Никитич даже развернулся: