Сектор Андорра

У основания члена пульсировал узел, означавший, Андер по обыкновению хотел большего. Мы с ним никогда не бывали по-настоящему удовлетворены, пока он не кончал мне между ног. Но сейчас речь шла не столько о взаимном удовольствии, сколько о благодарности.

В глубине души я понимала, какой отвратительной была потребность поблагодарить Андера за то, что не взял другую женщину. Я все еще ненавидела его за то, что он каждую ночь оставлял меня одну. За то, что до сих пор не укусил. И за то, что держал здесь, как свою личную куклу для траха.

Мои глаза защипало от навернувшихся слез. Сглотнув в последний раз, я с тихим всхлипом отстранилась.

«Нас определяет то, как мы выживаем», — подумала я, поднимаясь. Я делала все необходимое для выживания.

Жила ли я по-настоящему?

Спорный вопрос.

Больше не глядя на Андера, я прошла в свою комнату, чтобы добавить джинсы к гнезду. Еще несколько минут ушло на поиск подходящего места. Инстинктивное желание зарыться в груду простыней и вещей было для меня внове, но я чувствовала себя защищенной в своем маленьком убежище. Я почти заползла внутрь, когда тепло за спиной заставило меня обернуться.

Андер стоял в дверях голый, и его мужское достоинство все еще было твердым. Он протянул мне руку, без слов давая понять, чего хотел.

Так мы и общались.

Жестами вместо разговоров.

Покусывая внутреннюю сторону щеки, я рассматривала замысловатый узор на кровати в поисках детали, которую могла изъять. Я забрала слишком много штанов, и у Андера они, наверное, закончились, даже если его шкаф ломился от вещей.

Но вдруг я утащила его любимые?

Пройдясь по гнезду, я выбрала старые джинсы, пропахшие мной после нескольких ночей сна на них. Когда я передала их Андеру, выражение его лица осталось нечитаемым. Забрав джинсы, он скрылся в коридоре, и я снова осталась одна.

Всегда одна.

У меня задрожала нижняя губа. Отказываясь плакать, я накрыла ладонью живот и сосредоточилась на маленьком счастье, освещавшем мой мир.

— Расскажи мне о своих татуировках, — попросил Андер, и я вздрогнула от неожиданности. Я не заметила его возвращения, глядя в пол и не обращая внимания на дверь.

— О татуировках? — поморгала я, нахмурившись.

Он вошел в комнату такой же голый, но уже без джинсов.

— Да, я хочу знать, что они означают, — Андер остановился передо мной и провел костяшками по моей покрытой рубашкой руке. — Расскажешь? — не требование, вопрос. Совсем не в его стиле.

Моя настороженность схлестнулась с любопытством.

Последний месяц или даже больше мы позволяли телам говорить за нас. Наши отношения характеризовались как ненависть, смешанная с похотью и нуждой.

Но теперь… появилось нечто кардинально отличавшееся.

Андеру захотелось узнать.

Я поймала себя на том, что мне хотелось ему рассказать.

— Напоминание, — прошептала я. — Мой способ почтить мертвых.

Склонив голову набок, он потянулся расстегнуть рубашку, висевшую на мне подобно платью. Обычно Андер срывал ее с меня или задирал до подбородка, но сегодня пребывал в хорошем настроении и хотел по-своему обо мне позаботиться.

Ткань разошлась, обнажив бледную кожу. Татуировки украшали в основном мою руку, плюс на ключице было имя и чуть ниже него цветок. Андер провел пальцем по надписи.

— Имя? О чем оно напоминает?

— О моей матери, — сглотнула я. — Имя и фамилия, под ними — ее ассоциация со мной.

— Ассоциация?

— Цветок, распустившийся в когтях, — у меня пересохло в горле. — Она говорила, что я красива, но смертельно опасна, — впрочем, сейчас я не чувствовала себя опасной, скорее подчиненной. Словно оболочкой себя прежней. — Хотя бы с когтями мама угадала, — добавила я, подумав о своей волчице.

— А мне кажется, очень тебе подходит, — Андер погладил рисунок, очертив пурпурные когти. — Великолепная, нежная, но с острыми когтями, — он скользнул пальцем по моей скуле. — Тебе просто нужно расцвести, Катриана, — Андер обхватил ладонями мое лицо, притягивая меня ближе. — Расскажи о других татуировках. О пятнах краски.

Я поняла, что он имел в виду. Брызги на руке, ведшие к птице на тыльной стороне ладони.

— Потери, — хрипло отозвалась я. — Каждая капля олицетворяет кого-то из моего прошлого. Я многих потеряла из-за жестокости нашего мира.

— А кардинал?

— Отец, которого я не знала, — от переизбытка эмоций у меня перехватило горло, и я откашлялась. — Мама часто говорила, что родные навещают нас, воплотившись кардиналами. Какое-то старое поверье, перенятое ею от родителей. Я никогда не видела ни одного кардинала, только в книгах и на старых фотографиях. Потому нарисовала его на руке. Так я никогда не забуду отца. Даже если он не вернется, все равно будет со мной.

Детские фантазии, надо думать.

Андер стянул с меня рубашку, оставив такой же голой. Под его взглядом, блуждавшим по цветным рисункам, меня окутало тепло.

— Не считая цветка и имени, татуировки у тебя только на руке, — пробормотал Андер. — Почему?