Сектор Мираж

Хеллени вылечили меня от самой смерти, предоставив омолаживающие споры, и лечили весь Мираж. Наше поколение было первым из самых долго живущих людей. Мой дядя, еще будучи на Старой Земле, рассказывал о существовании книги всех рекордов – наверняка мы бы вошли в неё по многим параметрам, и я испытывал истинное счастье от осознания этого. В обмен мы делились с хеллени ресурсами Миража, которых не было у соседей, и своими Земными технологиями – причины, почему они хотели наши технологии, мне были на тот момент не ясны. Я пишу этот том и пока не понимаю, зачем расе, превосходящей нас во многих технологиях, пытаться торговать с нами, когда можно было захватить и поработить нас, как бреггов. Но я рад, что все получилось иначе.

Так началась новая глава в жизни нашего сектора – сектора, отныне не одинокого во Вселенной.

„Книга Третья: Сектор Мираж, его враги и союзники. Том 1“,

2344 год, Хан Квен».

Месть и ярость

Октябрь, сектор Мираж, система Мираж, мегаполис Мираж, первый уровень уваи.

Шел октябрь: не самый дружелюбный месяц в системе Мираж, потому что именно в эту пору планета проносилась каждый раз сквозь здоровенный пояс астероидов, следы бывшей когда-то планеты. Огромные куски заледенелого газа, камней и льда притягивала звезда Миража, а потому они лежали аккуратным кругом вокруг светила. То же самое было и на Старой Земле, а потому пояс и назвали Нейцуинь Яодай, что в переводе со старого северного диалекта означало «Пояс Памяти».

Именно в этом месяце можно было увидеть самый красивый метеоритный дождь. Однако нередко именно в октябре огромные глыбы долетали до поверхности, проходили атмосферу и раскаленными шарами врывались в мегаполисы, мертвые зоны, леса, моря и озера, принося с собой смерть, огромные разрушения и иногда ужасающие последствия в виде размороженных никому не известных ранее бактерий и вирусов.

По одной из легенд, что ходила на Мираже, именно одна из таких долетевших комет, а не беррианцы, принесла Песочную Язву. Но конечно же эту легенду распространяли сами беррианцы.

В этот день все спешили наверх на шестой уровень, чтобы запечатлеть красные, голубые, белые и желтые росчерки на небе в течение всего дня. Все, кроме Мелисы.

Она сидела на стуле, устало сгорбившись и уставившись в одну точку. Тяжелое прерывистое дыхание – не слишком сильное, чтобы привлечь к себе излишнее внимание, но и достаточно глубокое, чтобы воздух доходил до легких, приятно обволакивая опухшие связки и наполняя горло пусть и не свежим, но запахом иным, без привкуса железа и соли.

Мелиса Синвей сидела не шелохнувшись. Губы слегка приоткрыты, с запекшихся трещинок капает слюна, перемешанная с остатками еды и вчерашней крови. Волосы бережно завязаны сзади в некое подобие пучка, но несколько прядей грязными патлами спускаются вдоль скул и щек.

Она сидела и смотрела вперед, стараясь не дергать руками, связанными за спиной небольшой пластиковой лентой, которая до крови уже разодрала кожу и больно впивалась и в рану, и кое-где в аккуратно перевязанные бинтом открытые надрезы.

Она потеряла всякую надежду сбежать еще неделю назад, когда поняла, что её никто не ищет и вообще никогда не найдет. Она была в самом глухом, забытом месте мегаполиса, откуда не было выхода, не проходил сигнал, а свежий воздух поступал только через два небольших отверстия под потолком.

Большая комната, служившая служебным уровнем у основания жилого здания на первом этаже северного района уваи, почти полностью была составлена из труб и изолированной электроники. Мелиса не могла даже убить себя электрическим разрядом. Уж сколько раз она пыталась!

Низкие потолки – помимо того что давили на сознание – казалось, выдавливали сам свет из помещения, опуская его в постоянный полумрак.