Секториум

— В обозримой части Вселенной тебя хочет только Галкин, и только потому, что хочет всех баб подряд, — заявила Алена. — Птицелову нужно от тебя совершенно не это.

— Может быть, ты знаешь что?

— Может быть, знаю. Может быть, нет… В отличие от тебя, я интересовалась сигирийской мифологией, а там, что ни миф, то выдумки о флионерах.

— Тогда скажи.

— Ну их! — Алена махнула рукой.

— И все-таки?

— Там речь о гигантском «человеке» с разбитой душой. Душа разбилась, осколки разлетелись по Вселенной, с тех пор тянутся друг к другу, никак собраться не могут. На этой почве у людей-птиц особый культ единения и преданности. Может быть, и вы с Птицеловом осколки одной души?

— Почему тогда я не чувствую к нему тягу?

— Значит, ты мелкий осколок, а он — крупный.

— Вот так… Я ему жизнью обязана, к тому же, пользуюсь разбитой душой его предка, а сама… Что он от меня хорошего видел? Что флионеры будут думать о людях? Даже мух наловить поленилась. Канадскую муху ему обещала… даже не вспомнила.

— Если так рассуждаешь, значит, что-то чувствуешь, — сделала вывод Алена и потянулась к сумочке. — Русская муха ему сгодится?

— Что?

— Ради бога! — Алена вынула ключ с брелком сигнализации. — Вместо того чтобы ныть, сходи, забери ее из машины.

— Кого? — удивилась я.

— Муху. Жирную российскую муху. От Смоленска за мной увязалась, все уши прожужжала. Во имя всего святого, избавь меня от ее общества. Она до сих пор там сидит. Отнеси Птицелову, он с удовольствием ее клюнет.

Со мной случился припадок истерического хохота. Алена сначала наблюдала меня, как психиатр пациента, потом обула шлепанцы.

— Воды принести?

— Может, у нас осталось вино? — спросила я, когда истерика пошла на убыль.

— Конечно… после наших-то алкоголиков.

— У меня заначка от Миши. Одна бутылочка. В шкафу, за коробкой с конфетами.

Лицо моей подруги выразило сожаление.

— От Мишкина, — с горечью произнесла подруга, — спрятала в конфеты? Ты бы ее еще колбасками обложила. Господи! — воскликнула она и рухнула на диван. — Сколько тебя учишь — как тапком об стену! Ничего кроме кляксы! Как ты школу смогла окончить с такой способностью к обучению?

— С медалью, — похвастала я, но все-таки дошла до кухни, чтобы в сотый раз убедиться: Алена права всегда! Ни бутылочки, ни конфет, ни самой коробки. И если кажется, что Алена, изредка в виде исключения, может быть не права, то это роковое заблуждение.

От вчерашнего заседания не осталось даже лимонада. Только пустая бутылка из-под него каталась по липкому полу. А если Алена действительно права во всем, то и с Флио я, чего доброго, тоже могу не вернуться, причем, не вернуться вполне сознательно.

— Куплю сейф! — решила я. — Запрусь в нем с ключами.

— Прекрасно! Поучи Мишкина ключи подделывать.

— Как ты с ним уживалась в одном доме?

— Во-первых, — ответила Алена, перебирая на пульте телеканалы, — в моем доме он не позволял себе лапать вещи без спроса. А во-вторых, когда в следующий раз захочешь сделать от него заначку, используй тумбу под телевизором. Ты обратила внимание, что он не смотрит «ящик»? Даже в его сторону не глядит. Тебе не приходило в голову, почему?

— Он сказал, что сбивается частотный глазомер?

— Как же… глазомер. Неужели не знаешь этой гнусной истории?

— Какой истории? — удивилась я.

— Конечно, не знаешь. И не помнишь угон самолета с заложниками, дай бог памяти, лет десять назад… — она приглушила громкость развлекательной утренней передачи. — Или позже? Это был первый год Мишкиной работы на сигов.

— Он был в самолете?

— Сидел, порнуху смотрел запоем. Кто-то должен был отслеживать телевидение. Шефу некогда, Индеру непонятно, а Мишка освоил «переводчик» и все каналы мира себе подключил. Я думала чердак провалится от его антенн. Сидел сутками, примерно, как ты сейчас, пока в новостях CNN про угон не услышал… Что ты думаешь? Суперменом себя возомнил, смастерил штуковину из ФД, «хлопушку»… ничего особенного, с виду карманный фонарик, выдает частоту, которая обездвиживает все живое в зоне воздействия, мало того, еще и гасит плазму. То есть, нажал кнопку и все, что перед тобой, застыло на минуту. Как думаешь, у него был шанс спасти пассажиров самолета?

— И что же?

— Вега не позволил. Поругались они тогда насмерть. Мишка чуть не спился. Молодой был, максималист. С тех пор к телевизору не подходит. Я это к тому, что не ты одна здесь с моральными травмами на производстве. И еще к тому, что пора нам выпить кофе. Когда не работаю, начинает болеть голова. А здесь, как я понимаю, ни одной таблетки от головной боли.

На кухню я ушла с удовольствием. Приятно, когда на фоне общего бессилия, ты оказываешься в состоянии что-то сделать. Я еще вполне могла сама управиться с кофейником, но Алена пришла за мной и села среди развала контролировать процесс.

— У вас на трассе заправят машину за доллары? — спросила она.

— Думаю, твою заправят даже за тугрики, если им жить не надоело.