Секториум

В цирке уже сидела небольшая компания. Я поздоровалась. Они, как ни странно, ответили, хотя вряд ли узнали. Я устроилась повыше, но один из присутствующих тут же указал мне место возле арены. Цирк медленно заполнялся. Треск «вертушек» сливался в монотонный вой. Лучи прожекторов полосовали сумерки над входом. Я вынула из кармана доклад и еще раз повторила тезисы, сформулированные универсально, как атомное ядро. Среди приходящих попадались старые знакомые. Тощего внесли на руках и разложили по косточке на верхотуре. Длинный с биноклем на глазах прошуршал мимо меня подолом, сделанным из тончайшей клеенки. Существо в песочном плаще с капюшоном меня явно узнало. Еще бы! Он то и выпихнул меня на арену в прошлый раз. Теперь опять пристроился за спиной тремя рядами выше. Уселся и уставился на меня желтыми глазами.

— Драсьте… — сказала я, и существо кивнуло в ответ.

На арене возник коренастый уродец с нежно-розовой кожей. Он начал гудеть в нос, ритмично дергаясь и балансируя, как канатоходец. Я хотела спросить желтоглазого, когда мой выход, но представление началось. Публика впала в транс и стала дергаться, подражая артисту. Спрятаться было некуда. Осталось только опустить глаза.

Погудев с минуту, гуманоид исчез. Наступила заминка. Я решила все-таки обратиться к желтому, но, обернувшись, увидела, что он приблизился ко мне на ряд, и так же пристально пялится. На арене возникла новая компания существ, любителей погудеть носами. Гудели хором. От этих звуков у меня зачесалось под ребрами и желание выступать пропало. Публика задергалась, словно у всех чесались ребра. Отдельные личности даже залегли верх ногами и стали елозить по трибунам. Я снова решила обернуться, но испугалась. Почему-то мне казалось, что желтый уж дышит в спину, и я рискую совсем близко увидеть его безобразную рожу. Такую перспективу следовало обдумать. Через минуту сомнений не осталось. Его приближение я почувствовала спиной, уловила биолокатором…

Когда выступающие закончили, наступила тишина. Желтый опустился на ступень рядом со мной. Его тканый балахон приятно пах микстурой. Глаза сияли песочной желтизной, гармонируя с цветом одежды. Кожа, красная как у индейца, сложенная складками от век до подбородка, напоминала шарпея, а нос, на азиатский манер, был почти размазан по лицу.

— Вы не подскажете, когда мой выход?

Желтый промолчал, словно не понял вопроса, но у меня не было склероза. Я точно помню, что он говорил со мной один из первых и наиболее грамотно, в отличие от прочих любителей общаться на незнакомых языках.

— Мне надо сказать нечто важное, — намекнула я и показала стопку мятых листов за пазухой, — но не знаю, когда выйти. Я здесь вообще ничего не знаю.

— Не надо выйти, — сказал желтоглазый.

— В смысле… совсем?

— Совсем, — подтвердил он, и положил огромную ладонь на мое колено.

Пока выступал следующий циркач, мы молчали. Только тепло его руки медленно растекалось по телу. Через минуту на мне уже дымился ботинок. Я сбросила куртку. Отодвинуться от этого субъекта было невозможно. Что означает в Хартии подобное поведение, я не знала. Меня предупреждали, ни в коем случае не щупать гуманоидов, но никто словом не обмолвился, что делать, если гуманоиды сами станут распускать «щупальца».

— У всех землян торчит такой нос? — спросил желтый, когда наступил антракт.

— Бывает, что гораздо больше торчит, — ответила я.

— Закрываться надо. Не показывать голову. Надо иметь костюм. Закрыть голову, шею, тело. Ты даешь информацию, о которой не просят. Так не надо делать.

— Спасибо за совет. В следующий раз буду иметь в виду.

На арену вылез новый «клоун», и мы замолчали. Действительно, вокруг не было ни одного существа с подчеркнутой формой тела. Все были одеты по-разному, но каждый норовил спрятаться в широкой одежде. Только я, как нудист на комсомольском собрании, в джинсах и обтягивающем джемпере, для удобства перемещения на Юстиновых «торпедах». Очень медленно и осторожно я снова натянула куртку.