Секундо. Книга 2

— Что это такое? — тихо спросил он, убедившись, что хозяин далеко и не услышит. — Никогда в нашем замке ничего подобного не было. Женщины бывали, как же одинокому мужчине без них, но все приезжали сами, добровольно. А тут вдруг такое дело… — и он замолчал, с сочувствием глядя на пленницу.

Амирель потихоньку отогревалась, но затекшие члены повиновались с трудом. Да еще слуга слишком уж старательно выполнял приказ господина не давать ей шевелиться. Едва она дернула ногой, устраиваясь поудобнее, как он вскочил и встал рядом, готовый ко всему.

Пришлось затихнуть и сидеть неподвижно, как мышь перед готовым прыгнуть котом. Но она все равно натягивала стянутую на запястьях веревку, стараясь ее ослабить. Вдруг она все-таки сможет сбежать?

Стремительно переодевшись в бархатный камзол и черные штаны из тонкого сукна, через пару минут вернулся элдормен. Повернувшись к стоящему навытяжку слуге, он небрежно пояснил:

— Это ваша будущая госпожа, моя супруга. Она еще не привыкла к своему новому положению, поэтому пока будет жить так. Как только привыкнет, я ее тотчас освобожу.

Слуга пошатнулся от столь неожиданной вести. Посмотрев на стиснутые до белизны ладони девушки, осмелился задать вопрос:

— А когда она привыкнет?

— Как только согласится стать моей женой, так и привыкнет, — мягко заверил его господин, говоря не столько ему, сколько Амирель.

Слуга с круглыми от потрясения глазами поклонился и, получив приказ приготовить для госпожи розовые покои, умчался, будто ошпаренный.

Склонившись к девушке, элдормен тихо пообещал:

— Я буду нежно любить тебя, моя дорогая. Уверяю, ты во мне не разочаруешься. Я знаю, женщинам нравится ласка. И ты во всем будешь мне повиноваться. Ты же крестьянка? А они беспрекословно подчиняются мужьям. Это вековая традиция Северстана. И ты исключением не будешь.

Амирель вспомнила обещание Брюкта, по сути то же самое, пусть и сказанное другими словами. И никто из них не спросил у нее, желает ли она их ласки. И если купцу она понравилась взаправду, то этому аристократу от нее нужно было совсем другое. В его внезапную любовь она не верила. Он ей прямо сказал, что ему нужен королевский престол, а она лишь средство для достижения столь амбициозной цели.

Прибежавший слуга с поклоном доложил, что розовые покои готовы. При этом он сверлил глазами пленницу, не понимая, что особенного в ней нашел его господин.

Элдормен лично проводил Амирель в отведенные ей комнаты, развязал ей руки. Поцеловав ее нежное запястье, на котором остались красные следы от самодельной веревки, он поморщился и фальшиво извинился:

— Мне, право, жаль, дорогая, но у меня не было другого выхода, я не могу рисковать своим счастьем. А сейчас я оставлю вас, не скучайте без меня.

Для нее эти слова прозвучали сладчайшей музыкой. Он уходит! Она с облегчением перевела дух, почти не слушая, что он произнес дальше:

— Надеюсь, вы найдете все, что нужно, в этих шкафах. В этих покоях останавливаются мои мать и сестры, когда в очередной раз приезжают наставлять меня на путь истинный, поэтому тут есть все, что нужно знатной даме.

Подойдя к гардеробной, широко распахнул дверцы, показывая содержимое. Довольно большая комната до отказа была набита дорогими женскими вещами. Подойдя к Амирель, он поднял ладонью ее подбородок и сказал, глядя в пылающие гневом глаза:

— К сожалению, служанок в замке нет, постарайтесь обойтись своими силами. — Ухмыльнувшись, предложил: — Впрочем, если вам что-то будет нужно, я с удовольствием исполню обязанности камеристки. Не беспокойтесь, я с ними прекрасно справлюсь, у меня есть кой-какой опыт. И не стесняйтесь надевать эти вещи, не то я сам выберу и надену на вас то, что мне по вкусу. А сейчас располагайтесь в покоях и помните — отныне это ваш дом! — Отпустив ее лицо, жестко предупредил: — И не вздумайте использовать для побега слуг. Знайте — они жестоко поплатятся за свое разгильдяйство, и не важно, были они под вашим внушением или нет.

Он вышел, тщательно заперев за собой дверь на ключ. Оставшись в одиночестве, Амирель принялась с раздражением срывать с лица не слишком чистую тряпку. Когда ей это удалось, она вздохнула полной грудью и выкрикнула несколько бранных слов, которые услышала от братьев, когда из загона убежала их лучшая лошадь. Лошадь-то потом нашлась, но вот слова, сказанные раздосадованными парнями, не забылись, и сейчас весьма помогли ей обрести некое подобие равновесия духа.

Неужто этот наглый и бессовестный аристократ собирается держать ее здесь до тех пор, пока она не согласится стать его женой? Или он и в храм понесет ее с завязанным ртом и руками? И ее отказ для него ничего значить не будет?

Это было невыносимо, и она подбежала к окну, намереваясь открыть его и выбраться наружу. И отпрянула, даже не попытавшись его распахнуть. За стеклом простиралась безбрежная угрожающе ревущая серо-зеленоватая бездна. Море! Незамерзающее даже в мороз из-за сильного течения море!