Секундо. Книга 2

Проходя мимо всех тех, с кем уже встречались этой ночью, Амирель повторяла им, что они никого не видели. Принц тихонько посмеивался, видя пустеющие глаза и взгляды, бросаемые сквозь них, как сквозь стеклянных человечков. Его это радовало. Ведь сколько возможностей перед ним открывало использование истинной королевской крови!

Придя к себе, Торрен бросил вердикт в камин и с удовлетворением проследил, как от него остается серый пепел.

— Но ведь его можно написать заново? — Амирель не понимала его радости. — Думаю, много времени это не займет.

— Это не так просто сделать, моя дорогая соучастница, — ласково сказал принц, приобняв ее за талию. Ему доставляло сладостное наслаждение просто касаться ее тонкого стана. Зарывшись лицом в ее распущенные волосы, пояснил: — Для этого нужно снова заручиться письменным согласием всех членов королевской фамилии, а нас довольно много, кроме того, выразить одобрение должны и главы королевских родов. Да еще и главы знатнейших аристократических родов должны хотя бы не возражать. На уговоры и переговоры уходит уйма времени, а его у короля больше не будет. Второй раз я отцу с мачехой проделать этот гадкий фокус за моей спиной не дам.

Амирель устало зевнула, даже не успев прикрыть рот рукой, и пошатнулась. Принц тут же извинился:

— Я совсем тебя загонял, дорогая моя девочка. Пойдем, помогу раздеться и уложу тебя в постель.

Она напомнила ему, что у нее теперь есть камеристка, в обязанности которой входит готовить свою госпожу ко сну, и горничная, в любой момент готовая подменить камеристку, но принц заявил, что с ее раздеванием он справится и сам.

— С одеванием милых дам у меня проблемы, не спорю, а раздеваю я их очень хорошо. Главным образом быстро. У меня большой опыт, не волнуйся.

Амирель было неприятно это бахвальство с непонятным ей подтекстом, но сил на сопротивление не осталось, веки опускались сами.

Принц проводил ее в собственную спальню, отданную ей. Галантно распустил шнуровку на спине, поцеловал в шею, там, где неистово билась жилка, и, к ее изумлению, ушел добровольно, не дожидаясь ее протестов.

Повесив платье на кресло, Амирель небрежно скинула белье, натянула через голову тонкую ночную сорочку и легла в огромную постель, слишком большую, чтобы быть уютной.

Она тут же уснула, но проспала недолго. Проснулась от томительного, куда-то манящего ее непонятного зова. Ее с неимоверной силой тянуло, но она никак не могла понять, куда. Спать было невозможно, пришлось вставать. Побродив по комнате, как сомнамбула, снова легла, но заснуть больше не могла. Перед глазами мелькали чьи-то незнакомые лица, но с такими же пронзительно-синими глазами, что и у нее.

Кто это? Родственники? Но у нее нет таких родственников. Неужели королевская кровь, и без того испортившая ей жизнь, дает знать о себе таким странным образом?

Казалось, кто-то живой настоятельно просит о помощи. Зов был такой силы, что сердце билось где-то в ушах, отбивая запредельный ритм. Что это? Может быть, ловушка? Торрен ведь предупреждал ее об осторожности.

Она молча лежала, глядя в потолок и нервно покусывая губы. Зов становился все сильнее, нарастал, требуя одного — идти к его таинственному источнику. Сопротивляться ему не было никакой возможности.

Решив положиться на судьбу, Амирель покорно встала, надела халат и пошла на призыв. Ориентируясь на силу зова, прошла по своим комнатам, выясняя, где он звучит сильнее всего. Оказалось, что в ее будуаре.

Она встала посредине довольно большой комнаты и задумалась. Здесь зов был всего сильнее, это так, но откуда он доносился? Казалось, он идет со всех сторон одновременно. Прошла вдоль одной стены, потом вдоль другой, но так и не определила.

Тогда она закрыла глаза и пошла туда, куда повели ее ноги, протянув вперед руки. Через несколько шагов ее ладони уперлись в мохнатую шкуру.

Открыв глаза, пощупала шкуру руками, но ничего не обнаружила.

— За ней что, тайный ход? — спросила вслух, надеясь, что тайный призыватель откликнется.

В груди возникло странное ощущение — будто кто-то невидимый сказал ей «да».

— Что я должна сделать? — терпеливо спросила она, поднырнув под шкуру и положив руку на холодную поверхность стены.

В голове начали вспыхивать и гаснуть какие-то знаки. Она зажмурилась, пытаясь уловить их смысл.

— Да это же символ власти! — догадалась наконец Амирель, стукнув себя по лбу. — А где я должна его нарисовать?

На стене еле видимой в темноте искрой проявился рисунок и тут же исчез. Девушка аккуратно повторила все, что ей было показано, и стена, казавшаяся монолитной, отошла в сторону.

Что-то звало ее войти в образовавшийся проем, но Амирель шагать в зловещую темноту побоялась. Сняв с крючка стеклянный фонарь, освещавший комнату, подняла его повыше, снова подлезла под висевшую шкуру и осветила идущие вниз запыленные от времени ступени.