Секундо. Книга 2

— Он ввалился в покои младшей фаворитки, у которой не был уже год, и велел ей немедленно задрать юбку! — смакуя каждую деталь, говорил кто-то из слуг. — И валандался с ней до самого ужина! И ужинать остался там!

— Неужели наигрался с этой своей избранницей? — хмыкнул другой. — Быстро же она ему надоела!

— Видимо, так, — довольно подтвердил первый голос. — А что она умеет, эта избранница? Глупая неумеха. Лежит, небось, под ним, как тупое бревно, и все. А он горячий, ему опытную бабу подавай. Вот он о фаворитке и вспомнил.

Хотя имен и не звучало, но Амирель сразу поняла, о ком идет речь. Закусив от обиды губу, пошла и закрыла дверь. И без того было противно.

И хотя претензий к Торрену у нее никаких не было, да и быть могло, принц не обещал хранить ей верность, хотя для чего-то и объявил ее единственной. Да и она его не любила, откровенно боясь, но все равно обидчивые слезы подступили к глазам.

Неужели он не мог сделать это хотя бы тихо, не позоря ее? Или он о ней даже и не подумал? Тогда для чего объявил избранницей? Чтоб она от него никуда не делась? Это что, своего рода подкуп? Ублажение ее тщеславия? Но она вовсе не тщеславна! Она вообще не хочет быть с ним, жить в его дворце и выполнять его приказы!

Неприязнь к Торрену стала еще больше, хотя, казалось, больше уже некуда. В голове билась мысль — немедля уйти отсюда! Она даже подошла к медвежьей шкуре, намереваясь открыть проход, но вовремя пришла в себя. Куда она отправится в пышном придворном платье? Да ее первый же встречный выдаст тайному королевскому сыску, ведь ее наверняка будут разыскивать.

Нет, это неосмотрительно и глупо. Нельзя действовать под влиянием оскорбленных чувств. Сначала нужно как следует подготовиться, а уж потом уйти. Пока ей здесь ничто не угрожает, она останется. Но как только принц предъявит на нее права, она уйдет, но к тому времени будет готова к уходу.

Спать легла в самом дурном настроении. Приходил или нет принц этой ночью в свои покои, не знала.

Но завтракали они вместе. Торрен был похож на откормленного довольного кота, заласканного хозяйкой. Сыто улыбался и только что не щурился от блаженства. После еды небрежно указал Амирель:

— Сейчас в зале заседаний соберутся все придворные, нужно будет взять клятву верности и у них.

Раздосадованная девушка резко отказалась:

— Вам надо, вы и берите. А мне их клятвы не нужны.

Принц замер, недоверчиво глядя на нее.

— И с чего это ты так заговорила? Ты не забыла, что я твой король? — жестко спросил, надеясь одним тоном поставить ее на место.

— Я вам клятву верности не давала! — вызывающе бросила она ему в лицо.

— Вот как? — он никак не мог взять в толк, с чего такое непослушание. Решил действовать как привык, принуждением и угрозами: — Ты говорила, ты из крестьянской семьи? У крестьян семьи большие. Заметные. Как ты думаешь, сколько времени понадобится эмиссарам тайного сыска, чтоб их разыскать? А, Амирель из рода Верити? И что будет потом, представляешь?

Она с горящими ненавистью глазами посмотрела на него, и принц понял, что сказал это зря. Он никогда не жил в любящей семье и не знал, что это такое — когда кто-то другой дороже тебе, чем ты сам. Но на попятную идти не стал, ему это и в голову не пришло. Кто он, и кто она? Наоборот, с напором спросил:

— Ты все поняла?

Она медленно кивнула, все с такой же ненавистью глядя на него и обещая себе сделать все, чтоб спасти своих родных. И когда-нибудь отомстить этому отвратительному человеку, говорившему одно и делавшему другое.

Больше она ему никогда верить не будет и исчезнет отсюда, как только появится возможность. В груди тут же волной поднялся чужой протест. Похоже, камень не желал покидать королевский дворец. Возмущаясь, она в негодовании стукнула себя по груди и охнула от боли.

Они спустились в зал, приняли клятву верности у многочисленных придворных. Ничего от себя Амирель добавлять не стала, просто дословно повторила то, что велел ей сказать принц.

После принятия клятв Торрен снова ушел, Амирель решила, что снова к фаворитке. Но он пришел вечером деловитый и собранный, вовсе не похожий на сытого кота, как утром, и она поняла, что ошиблась.

Желая исправить утренний раздор, милостиво разрешил, уверенный, что делает ей большое одолжение:

— Ты можешь ходить по дворцу куда захочешь, даже по парку гулять, но только с моими стражниками, я опасаюсь за тебя, моя дорогая.

— Не называйте меня так! — вспылила Амирель. — Я для вас только средство добиться успеха и больше ничего!

— Да ты просто ревнуешь! — наконец догадался он о причине ее возмущения. И проникновенно сказал, желая утихомирить: — Зря. Другие женщины для меня ничего не значат. Ты еще слишком юна для моей любви, а я нормальный здоровый мужчина, а мужчины не могут без женщин. Но придет время, и у меня будешь только ты! — и он с нежной лаской приник к ее губам.