Секутор

Еще ниже: «В августе, в честь праздника урожая, – гладиаторские бои. Пара на пару и группами. Знаменитейшие бойцы – Марцелл Тевтонский Пес, Черный Юбба, Арист Фракиец. Организатор игр – всадник Деций Памфилий Руф».

А уж совсем низко, чуть даже наискосок, было приписано красным: «Памфилий Руф – вор».

Надпись эту, вооружившись тряпками и песком, деловито соскребали двое тощих рабов-мальчишек с одинаковыми ошейниками.

– Эй, парни, – обратился к ним сопровождавший Рысь страж, не Фрагум, а другой, поосанистей, поделовитей. – А ну, скажите хозяину, что мы уже здесь.

Один из юных рабов поклонился и, положив тряпку на мостовую, скрылся во дворе. Стражники сошли с повозки и прохаживались вокруг, разминая ноги. Рысь сидел в своей клетке, силясь понять: куда же его привезли? Или – еще не довезли? Где ж его будут казнить? Или ланиста передумал и хочет продать его этому всаднику Д. Памфилию? Вору, хм… От нечего делать юноша еще раз перечитал объявления. Спасибо Астинию, вилику, – научил читать, готовил Рысь на должность номенклатора, в обязанности которого входит знать всех знакомых хозяина и шептать ему на ухо в случае приемов ну и еще кое-что подобное. Юноша усмехнулся, вспомнив виллу. Ух, до чего же неотесан он тогда был! В тот день – да, почти год назад, в июне, – так же ярко светило солнце, и небо было радостно голубым, и редкие облака – чистые и белые – медленно плыли к морю.

Редкие – чистые и белые – облака медленно плыли к морю. Рысь – исхудавший, заросший – с тоской смотрел на них, стоя в толпе других рабов на невольничьем рынке в славном городе Августодуруме, что на побережье. День выдался хорошим – не жарким, но солнечным, и почти все жители города после полудня выбрались прогуляться на площадь – себя показать, людей посмотреть, а заодно и приобрести какую-нибудь полезную в хозяйстве вещь, вроде крепкого или знающего раба. А может, недорогую безделушку супруге, как поступил какой-то важный толстяк, купивший сразу двух кудрявых мальчиков лет семи-восьми. Дети радовались: толстяк вовсе не казался им страшным, да и денек был что надо, и вокруг солнце, а не темный вонючий трюм. Много живого товара погибло при перевозке – умерших выбрасывали в море, на корм рыбам. А вот ребята выжили, да и Рысь чувствовал себя неплохо, только немного мутило – еще бы, после таких-то волн! Уж на что суровые волнищи на Нево-озере, а этим в подметки не годятся. Корабль трещал, едва не разваливаясь, и все дружно молили богов, которые наконец смилостивились, утихомирив ветер. От Белгики, где Рысь оказался сразу после колонии Агриппина, до устья неширокой реки, где их высадили с судна, в общем-то не так и далеко плыть, только уж больно муторно. Морская качка – ее ведь не всякий выдержит, особенно без привычки, да с голодухи, да в темном трюме, до крайности душном, пропахшем дерьмом и рыбой. Вот и мерли пленники, принося невольный ущерб состоянию почтенного негоцианта Фидия Каллидуса, торговца рабами. Впрочем, работорговец хитрил, когда говорил, что почти разорился. Больших захватнических войн Империя давно не вела, цены на рабов поднялись – чего плакаться-то? Да и покупателей в Августодуруме хватало – рабы всем нужны, у кого есть деньги, конечно. Кому на виллу, кому слугой в доме, а кому и просто так, для престижа – смотрите, мол, все: у меня два грамотных фракийца-чтеца, плюс три красивые танцовщицы, да еще и ученый грек-педагог – все моя собственность, завидуйте мне, люди!

В числе других невольников Рысь простоял на рынке три дня. За это время много кто подходил, да мало покупали, лишь тех, кто подешевле, а в случае с Рысью Каллидус явно не хотел продешевить – парень хоть и варвар, да смышлен, к тому же вынослив.

– Этот доходяга вынослив? – с недоверчивой усмешкой пробурчал тщедушный горбоносый старик в нескольких богатых туниках, надетых одна на другую и ниспадавших красивыми, тщательно отглаженными складками. – Не смешите подошвы моих сандалий! А ну, подойди, парень.

Подозвав юношу ближе, старик внимательно осмотрел его, пощупал мускулы, заглянув в рот, потрогал зубы.

– Прекрасный товар, – ощерился работорговец. – Со временем из него получится отличный работник.

– Ага, – желчно кивнул покупатель. – Если он к тому времени не отбросит копыта – эвон тощой-то!

– Были бы кости, а мясо нарастет. – Каллидус улыбнулся. – Уступлю всего за пятьсот сестерциев.

– Несерьезный разговор. – Покачав головой, старик отошел в сторону, но не уходил, цепко приглядываясь к Рыси, который, в свою очередь, тоже искоса посматривал на потенциального покупателя.

В общем-то, рассуждая здраво, и не из кого тут было особенно выбирать. Женщины, дети да пара низкорослых заморышей-саксов – на их фоне Рысь смотрелся Цезарем.

Немного погодя появились еще покупатели, купили женщину-вышивальщицу и восьмилетнего ребенка – пасти овец, да и то на будущее, чтоб потом выгоднее перепродать. Солнце уже клонилось к закату, когда горбоносый старик вновь подошел к Каллидусу:

– Вижу, ты не очень-то расторговался.