Selbstopfermänner: под крылом божественного ветра

— Что-то случилось? У тебя такой поникший голос.

— Нет, все хорошо. Мари…

— Да?

— А что с камерами? Я хотел…

— Ой, не надо о плохом! Алекс засунул в микроволновку машинку. Микроволновка заискрила и взорвалась.

— Александр не пострадал? — аж подпрыгнул я.

— Нет, испугался немного. Но от скачка напряжения в квартире сгорела проводка. У меня теперь нет ни телевизора, ни ноутбука, ни камер. Один холодильник чудом выжил.

— Это не страшно, починим. Главное, что ребенок не пострадал. Ты себе платье уже выбираешь?

— Какое платье?

— Как какое? Белое. Самое красивое. В выходные поедем к моей маме, и я представлю тебя в новом качестве — будущая фрау Каулитц.

— Я хотела в выходные съездить в «Сатурн» и купить технику.

— В «Сатурн» мы съездим днем, а вечером к маме. Как думаешь, твои родители не будут возражать против нашей свадьбы?

— Честно говоря, я давно уже не прислушиваюсь к их советам, поэтому, думаю, даже если они будут возражать, то это вряд ли как-то повлияет на мое решение, — рассмеялась она.

— Ты выйдешь за меня?

— Выйду.

— Ты будешь любить меня?

— Буду.

— Ты родишь мне принцессу?

— Рожу.

— Я очень тебя люблю, Мари. Ты моя самая лучшая женщина.

Утром в среду до меня дозвонился брат. Я клевал носом в кресле, вяло обдумывая пойти ли мне в душ, или в SPA-салон. Проблема в том, что, если я сейчас приму хоть сколь-нибудь горизонтальное положение, то вырублюсь на раз-два. Звонок близнеца меня немного взбодрил.

— Привет, истеричка! — хихикал Билл.

— У меня нет настроения выслушивать твои язвительные шутки, — буркнул я.

— Ой, какие мы нежные, — ржал он.

— Изыди, — огрызнулся я, намереваясь скинуть вызов.

— Слушай, истеричка, мне звонили с телевиденья. Зовут в передачу к непотопляемому Штефану Раабу. Редакторица била себя копытами в груди и клялась, что Штефан плохо спит, всё мечтает обсудить с нами возобновление нашей концертной деятельности. В общем, я дал согласие. Ты ведь завтра возвращаешься, да? Во сколько?

— Я в субботу днем возвращаюсь. А сейчас я в Москву направляюсь. У меня там в пятницу вечером концерт.

— Черт… Я бы не хотел идти к Раабу один… Там такой формат… А ты никак не можешь вырваться?

— Ты же знаешь, я человека пока не нашел, а в свете некоторых событий…

— Кстати, насчет «некоторых событий». Как твоя рука?

— Нормально. Только болит немного и чешется под болячками.

— На хрен ты вазы руками бил? Нельзя было ногой отфутболить?

— Это всё, что тебя интересует?

— Нет, не всё. Я хотел сказать, что не знал ничего. Сьюзен утром сказала, что хочет объявить о вашей помолвке, потому что под это дело на ее отца можно посильнее надавить и выбить условия контракта получше. Потом ты сказал, что собрался жениться… Кольцо это дурацкое… Я же помнил, что ты говорил, будто кольцо не ей, но как-то мозги отключились, два плюс два сложилось и, сам понимаешь... А когда лицо твое увидел там, на сцене, понял, что ты вообще не в курсе, что собрался на ней жениться.

— А ты знаешь, что Сьюзен беременная?

— Первый раз слышу. Действительно?

— Говорит, что да. Но я не поверю, пока сам не увижу тест на отцовство.

— А если это твой ребенок?

— Он не может быть моим. Физически не может быть моим. Я с ней не спал месяца три, если не больше. Думаешь, она три месяца гордо молчала, чтобы объявить это вот так вот?

В трубке повисла пауза, словно нас разъединили. Потом Билл очень тихо, с глубоким сожалением, сказал:

— А я так и не сделал тест на отцовство.

Я пожал плечами:

— Зачем? Близнецы все равно тебе не нужны. А я бы не хотел, чтобы моего ребенка воспитывал чужой человек.

— Типа опустил? — презрительно фыркнул Билл.

— Типа высказал свое мнение по имеющимся у меня фактам, — усмехнулся я. — Возьми с собой Йоахима, пусть соберет материалы на Тину. Думаю, что ее тебе тоже припомнят. Если будут что-то спрашивать про меня и Сьюзен, переводи все стрелки на меня, — ничего не знаю, ничего не видел, ничего сказать не могу, звоните Тому.

— Я обговорю до записи программы все условия.

— Очень мудрое решение. Если совсем будут клевать, сделай звонок другу. Я выйду в эфир. Договорились?

— Телефон не убирай далеко, а то опять все самое вкусное пропустишь.

— Мне бы поспать. Вырубает на ходу.

— Прилетишь и отоспишься.

— Угу… Отоспишься с вами…

В Берлин я смог вылететь только вечером, проторчав в аэропорту почти сутки. Поняв, что с перелетом моей группы в Москву будут проблемы, я отправил ребят в Россию на поезде, договорившись с организаторами, что их встретят. Мне же надо было попасть в Берлин — я боялся оставлять мою девочку надолго одну: неизвестно, знает ли Мари о проделке Сьюзен, звонила ли ей моя бывшая, не угрожала ли, как когда-то угрожала Тина. Еще я подумывал взять Мари с собой в ее родной город. В пятницу у нас концерт. Если улететь этой же ночью или в четверг утром, то у нас будет несколько дней на отдых в Москве.

В самолете я надеялся поспать хотя бы те злосчастные пару часов, что мы должны были лететь, заранее отказавшись от еды.

— Пресса? — улыбнулась мне стюардесса.

— Если только под голову подложить, — ухмыльнулся я в ответ.