Селфи на балконе

— А я и фильтрую. Ты себя кем возомнил, Корнеев? Царем и богом? Считаешь, что можешь девчонок стравливать, и ржать над этим? Мама в детстве не учила, что девочек защищать надо, а не относится к ним, как к помойной яме? Ты самоуверенный болван, раз так ведешь себя. Знаешь, лучше бы они тебя дубасили, а не друг друга.

До меня только сейчас дошло, что все звуки утихли. Клянусь, я даже проезжающих машин не слышала. Гробовая тишина наступила, в которой все услышали мою пламенную речь.

— Ты на кого рот свой открыла? — За моей спиной гавкнула лысая гадина, и когда я обернулась, то увидела, что она, как локомотив несется в мою сторону.

Это что шутка?

Или она серьезно решила кулаки свои на меня направить?

Что за?

Корнеев их привораживает, что ли? Чем?

Тяжело вздохнув, я приготовилась к шагу в сторону, не стоять же мне на месте, когда тигр с открытой пастью несется.

Блин.

— Стоять! — Когда до столкновения танка и маленького велосипеда оставалась считанная секунда, над нашими головами прогремел рык раздраженного Корнеева.

— Пошла отсюда.

О, это он мне?

Я с удовольствием. И плевать, что это было сказано в грубой форме. Разворачиваюсь, но меня за руку хватают и на месте удерживают.

— А ты, пижамка в цветочек, тут останешься. Кто ещё не понял? Свалили живо!

Мой папа пожал бы ему руку, и посоветовал бы идти работать в военную часть. Вот, правда, он только отдал приказ, и все тут же растворились. Боковым зрением я видела, как Вика, прихрамывая, пошла к машине, а ее школьная подруга скрылась за углом.

— Отпусти меня.

Ага. Меня еще из тисков не освободили.

— Корнеев, руку отпусти!

А он не слушает. Внимательно смотрит на моё лицо и только улыбается.

— Значит, самоуверенный болван.

— Да. Теперь отпустишь?

Ой. А что он делает? Зачем наклоняется ко мне? Почему Звягина не бежит сюда, чтобы со своим идолом наедине побыть?

— Спокойной ночи, Натали. Мои печали ты утолишь потом.

Прошептал он мне на ухо, а затем отпустил.

Вот так просто, даже рот мне не заткнул за такие слова, а взял и отпустил. Вдавливаю ногти в тонкую кожу, проверяя, в реальности ли ещё я, а когда сознаю всё, срываюсь с места и лечу к машине, запрыгивая на переднее сиденье.

— Теперь обратно? — спрашивает таксист, кивая на подругу, которая уже посапывает сзади.

— Ага.

— Всё в порядке?

Откидываюсь на сиденье, и анализирую, что я сегодня пережила. Как это можно назвать в порядке? Это дичь какая-то. Но… поворачиваюсь к заботливому мужчине и киваю головой.

«Натали, утоли мои печали, Натали».

Дурацкая песня.

Чертов Корнеев!

4

Укладывая Звягину спать, я была уверена, что утром она как минимум попросит прощения, как максимум клятвенно заверит меня, что при следующей пьянке, она съест симку и не будет мне звонить.

Но Виктория человек, который умеет удивлять.

Поэтому с утра пораньше, меня будил не мой родной будильник, а похмельный вой раздраженной Звягиной.

Врать не стану, я успела злорадно поржать в подушку, перед тем, как дверь об стену шарахнулась, и её стук, словно обещал мне, что еще такого же удара, деревяшка не вынесет.

— Какого чёрта ты вчера меня опозорить вздумала? — Удивление? Нет. Шок. Я была в диком шоке от такого заявления. — Ты хоть соображаешь, что обо мне теперь думать будут?

— И тебе доброе утро. Можешь не благодарить, обойдусь.

Смотрю на часы и радуюсь, что у меня в запасе еще минут десять, чтобы понежиться под одеялом.

— Благодарить? За что? За то, что Даня теперь думает, что я общаюсь с какой-то колхозницей, которая по улицам в пижаме доисторической ходит? За это? Ты могла хотя бы одеться прилично?

Из головы тут же вылетели все мысли и надежды на покой и короткий сон.

— Уж извините, что не подумала о внешнем виде. Вик, а как нужно было? Платье с выпускного подошло бы или тут случай особый, и мне через магазин ехать надо было?

Голосом, которым я произносила каждое слово, можно было бы с легкостью охладить Африку.

— Хватит ёрничать. Тусь, ты меня подставила вообще-то.

Глаза человека — открытая книга. Все мысли, идеи, можно прочитать в них. И я читаю. Я смотрю на свою соседку, из-за которой у меня была веселая ночка, и читаю в них только осуждение. Она и правда своей вины не чувствует. Она меня винит.

— Подставила? Да как у тебя рот открывается это говорить? Я последние деньги спустила, чтобы твою пьяную задницу забрать. Меня какая-то гадина чуть с кулаком своим не познакомила. И это я фиговая? Отлично! Дверь за собой закрыть не забудь.

Вот в данный момент мне было абсолютно плевать, что мы сейчас переругаемся, Вика психанет и съедет. Плевать, что мне снова придется искать комнату, а перед этим в ломбард сходить, чтобы было чем всё оплачивать. Ведь родителям мне совесть не позволит звонить, поэтому и придется с единственными золотыми сережками распрощаться. Плевать на это. Даже объяснить сложно, какие эмоции во мне бурлили в эту секунду.

— Тусь, остынь. Ну, извини меня. Знаешь же, что дурой бываю.

— Бываешь?

— Бываю. — сквозь зубы ответила она. — Я не помню, что на тебя кто-то кидался.