Селфи на фоне санкций

Спустя четыре часа и бесконечное количество квадратных метров стен, я закончила отскребать фасады. Мозоли на ладонях обеих рук пучились волдырями. Нетренированные мышцы, и так уставшие после вчерашнего, теперь попросту отказывались выполнять свои функции. Руки дрожали и как будто висели на ниточках. Зато дом чувствовал себя гораздо лучше – он словно вздохнул свободнее, освободившись от уродливых лохмотьев. Земля вокруг здания была вся усыпана ими – остатки желтой краски напоминали облетевшие с березы листья. Я со стоном выронила корщётку и ничего не видя перед собой, побрела в дом.

В тишине и прохладе дома (конвекторы работали исправно и днем сами выключались), выпив горячую чашку растворимого куриного супа с макаронами-звездочками, я понемногу пришла в сознание. Ничего, красить наверняка гораздо проще, чем шкурить, успокоила я себя. Чего там сложного – вози кисточкой туда-сюда, и все дела.

Это и правда оказалось совсем не сложно – с первой доской. Покрывая ядовито пахнущей масляной краской вторую, я начала злиться. А покраска всего лишь одной десятой части фасада довела меня до натурального бешенства. Краска впитывалась в доски почти мгновенно, каким бы толстым слоем я ее не наносила. Сочный банановый оттенок прямо на глазах серел, растворяясь в рассохшемся дереве.

Я стиснула зубы. Чёрт побери, я не сдамся! Покрашу два, три раза, если необходимо! Да хоть десять! Но докажу, что я тоже чего-то стою!

Я вытащила свой сиреневый телефончик – ничего страшного, немного желтой краски его не испортит – и включила камеру. Покрепче перехватив кисть в ладони, попыталась пристроить ее поудобнее среди мозолей, и вновь принялась за покраску, попутно комментируя свои действия:

– Этот эпизод нашей интернет-программы посвящен преображению дома снаружи. Я, Алекса Сурикова, в данный момент гримирую стены. Сначала я от души прошлась по ним корщёткой – как верно подметил мой друг Василий, это что-то вроде пемзы. Хотя я бы скорее сравнила процедуру с пилингом – посмотрите, сколько ненужных частичек удалось отшелушить! – я направила камеру вниз, на хлопья старой краски. – А теперь перехожу к основному декорированию – а именно, нанесению краски, или тонального крема, если продолжить сравнения из области косметологии. Дом у нас уже, можно сказать, пожилой, морщины у него глубокие, – я указала кисточкой на ближайшую трещину. – И перед нами встает весьма сложная задача – как скрыть все эти дефекты? – Я состроила задумчивую гримаску. – Остается одно: как можно больше тональника! Я морально готовлюсь к нанесению трех слоев краски. А чуть позже мы займемся макияжем глаз дома – то есть подкрасим яркой белой краской рамы и таким образом акцентируем на них внимание.

Я немного поснимала процесс покраски, убрала телефон. В какой-то момент у меня открылось второе дыхание – допускаю, что это был наркотический эффект дурманящих испарений масляной краски. Плечи работали на автомате. Слева-направо, справа-налево. Окунуть кисть в банку. Слева-направо, справа-налево. Руки двигались как у робота. Слева-направо. Банка. Справа-налево…

Потом вздрогнула от негромкого оклика Геннадия.

– Саша, Саша! Ку-ку!

– А? Что?

До меня вдруг дошло, что уже сумерки. В соседних домах приветливо засветились окна и фонарики на воротах. Трое новгородцев, аккуратно сложив лопаты в углу, готовились выйти за калитку. Старший, Гена, пытался привлечь мое внимание, аукая как в лесу.

– Саш, я говорю, мы к Васе пошли париться! Ты как, с нами?

Я обессиленно махнула.

– Идите, я пас.

– Да ты не бойся, мы пить в бане не будем! Мне потом за руль, ночевать в город поедем к родственникам, Васе тоже завтра вроде на работу.

Я заколебалась (отсутствие алкоголя меняло дело), но вспомнила о своем постыдном купальнике и все-таки отказалась.

– В таком случае, до завтра! – Гена придержал рукой едва не рухнувший забор, с шутками и прибаутками ребята погрузились в свою "Газель" и всей компанией отправились в гости к радушному Василию.