Селфи на фоне санкций

– Хорошо, здесь у нас вереск, своей нейтральной расцветкой он прекрасно дополняет хвойные и также не требует никакого ухода, к тому же, говорят, приносит удачу, а тебе это сейчас не помешает, правда, дорогая? Вот еще две маленькие голубые ели со смешным названием "Хупси", а возле калитки мы посадили плакучие лиственницы. Они и вход на территорию украсят, и в то же время вид на участок не заслонят благодаря своему невысокому росту и воздушности. Правда, зимой они осыпаются, но эти ниспадающие водопадом ветви сами по себе очень красивы, их можно украсить гирляндами, и получится нарядно.

– Спасибо, Лариса Алексеевна, а с вами, дорогие друзья, увидимся в следующем эпизоде!

Правда, сама не знаю, когда он выйдет, этот следующий эпизод, подумала я про себя, выключая камеру: Вася-то пропал, небось сидит обнявшись со своей красавицей-женой, а без него жизнь на моем участке остановилась.

– Думаю, мы обе заслужили по чашке крепкого горячего чая! – сказала Лариса Алексеевна, кутаясь в прошитую блестящей серебряной ниткой голубую шаль. Несмотря на усталость, выглядела она великолепно. Ни одна прядь не выбилась из прически – я наконец поняла, что эта высокая кичка мне напоминает – знаменитый узел Холли Голайтли. – Пойдем, дорогая, угощу тебя яблочным паем.

– Спасибо, я очень проголодалась… А что такое "яблочный пай"? – спросила я, закрывая за собой калитку и в очередной раз за сегодня отправляясь по маршруту "Желтая линия – Синяя линия".

– Традиционный английский рецепт, – ответила Лариса Алексеевна, на ходу приветствуя своих знакомых (то есть всех, кого мы встречали на своем пути). Похоже, она была в хороших отношениях со всем садоводством. – Основа пирога – твердое песочное тесто, сверху – бисквит с кусочками яблок и лимона, вкуснее всего запивать пай чаем "Эрл Грей", разумеется.

Английский пай показался мне превосходным. Особенно после сытного горячего ужина: итальянские макароны аль денте (вообще-то правильно говорить "паста", я в курсе, но слово "паста" почему-то вызывает у меня ассоциации с рыбным паштетом из тюбика, так что мне больше нравится простое советское название "макароны"), щедро посыпанные санкционным пармезаном ("приятельница из-за границы привезла, я без него жить не могу", объяснила хозяйка).

За едой мы болтали о старых голливудских фильмах – Лариса Алексеевна, кажется, пересмотрела их все. Я разделяла ее восторг, речь речь шла не о заумном авторском кино, а о понятных, хороших историях, комедиях, мелодрамах, в общем, любимой всеми классике.

Однако в действительности меня интересовала только одна тема. И Лариса Алексеевна, умница, не стала дожидаться, пока я сама придумаю, как на нее выйти.

– А Вася подал документы на развод, – без всякой преамбулы вдруг сказала она, элегантно закуривая после чаепития. Дым сигареты, зажатой в изящном мундштуке, едва заметно поднимался к декоративным балкам, темневшим на фоне беленого потолка.

Сердце заколотилось об ребра, будто нетерпеливый гость барабанил в дверь, требуя немедленно впустить его в дом. Я досчитала про себя до пяти и, изо всех сил пытаясь скрыть волнение, с деланным равнодушием спросила:

– Да? А почему?

– Он не говорит, конечно, но мне кажется, я знаю, что стало поводом. – Она вдруг пристально, хоть и вполне доброжелательно, посмотрела прямо на меня. Синие глаза, казалось, сканировали мои мысли. Я тут же отвела взгляд, хотя не чувствовала за собой никакой вины.

Навряд ли моя скромная персона могла вызывать такой дикий интерес у мужчины, чтобы он тут же побежал разводиться с законной женой. Несмотря на то, что за последние годы я похудела на три размера, в душе я оставалась все той же толстой закомплексованной девочкой-заучкой с чересчур густыми бровями. И всегда искренне удивлялась, если неожиданно оказывалось, что я кому-то по-настоящему понравилась.