Селфи на мосту (СИ)

– Надо бы попросить у Саныча канистру солярки, – говорит один из ребят. – А то асфальт так прилипает к лопате, что руки отнимаются от лишней тяжести.

– Да-да, – подхватывает другой. – Моя лопата уже по швам трещит. А новые, я так понимаю, не собираются выдавать.

И от таких разговоров у Макса только портится аппетит. Он сразу вспоминает запах свежего, еще дымящегося асфальта, и ему кажется, что кусочки этой смеси плавают в супе. А столовская еда и так на один вкус, будто из бумаги вырезанная.

Но не только запах мазута подрывает обоняние бывшего обладателя голубых кровей. Еще он страдает от запаха пота, царящего повсюду, где находятся его соратники. Особенно остро это проявляется во время переодевания после трудового дня. И его до ужаса пугает, что скоро он сам станет промоутером подобного аромата.

Когда же заканчиваются процедуры переодевания и все расходятся, Макс слышит, как многие строят планы на остаток вечера: практически каждый ждет конца рабочего дня, чтобы пойти и быстрее выпить пиво.

Побывав среди рабочего класса, походив в этой шкуре, Макс понимает, из чего состоит жизнь большинства этих бедолаг: сначала они вкалывают, а потом заливают себя дешевым алкоголем, потому что иначе никак. Такова их среда обитания, и они в ней, как караси в пресной воде. И попробуй им запретить употреблять все это пойло: они же начнут мыслить и требовать увеличения зарплаты. А пока есть доступное средство для сдерживания умственной активности, они продолжат терпеть постоянные задержки и скудные выплаты.

Помимо прочих разговоров, Макс почти от каждого слышит, как он недоволен своей зарплатой.

– А что, здесь всем платят только половину из обещанного? – спрашивает Макс, разговорившись с одним из них.

– Еще бы, – отвечает тот. – Обещать-то они умеют. Мне вот, например, уже полгода дают только часть от зарплаты, а остальное как бы в долг записывают. Говорят, что денег пока нет, что потом рассчитаются. Но я уже мало верю во все эти байки. Мы сдаем то один объект, то другой. Они же за выполненную работу получают деньги. Вот не поверю, чтобы им не платили за подряды.

– Но почему ты не уволишься? Не лучше ли найти другую работу?

– Я думал уже об этом. Но тогда, я больше чем уверен, мне не заплатят долг.

– Получается, ты, как раб, привязан к ним.

– Да, получается. И так везде сейчас – все втыкаются с зарплатой. И ничего даже выбить потом нельзя. Все мы тут оформлены на минимальный прожиточный минимум. Поэтому даже в суд обращаться бесполезно.

Подобных разговоров у Макса случается много – почти каждый день он общается то с одним, то с другим работягой. И мало-помалу он начинает к ним привыкать. Все-таки общая проблема сближает: всем им катастрофически не хватает денег.

Конечно, у Макса возникает, порою, раздражение к новому окружению. Люди ему кажутся какими-то недалекими, отставшими или пришедшими из другого времени. Интонация их речи, фамильярность, шутки Максу просто чужды. Однажды в магазине, когда бригада затаривалась продуктами для обеда на трассе, он сделал вывод, что юмор многих до сих пор застрял где-то в пятнадцатилетнем возрасте.

– Мне пакет еще пробейте, – говорит один из рабочих на кассе.

– Вам какой, – спрашивает девушка, – большой или маечку?

– Пробейте ему футболочку, – встревает другой, после чего все давятся смехом. Но только не Макс. Он даже как-то глупо себя чувствует в этот момент. Неужели только он не понимает эти детские шутки? А может быть, это он единственный дурак среди всех остальных?

Но как бы там ни было, какими бы глупыми и неряшливыми они ни казались Максу, с одним весомым фактом он не может не согласиться. Все эти другие люди, не приученные к такту, культурным манерам и светскому этикету, на удивление, совершенно открытые, приветливые и добрые. Жизнь их настолько потаскала, что даже не научила надевать маски. Не то что снобы из его прошлого общества, в ярких обтягивающих тряпках и с космическими подбородками.

"И как у них шея не затекает, так головы задирать? – думает Макс. – С такими-то попробуй заговорить: они тебе быстро покажут на твое место. Вот она, высшая раса мудаков, рожденных под звездами, с родительскими кредитками в карманах. И за что ж им такая удача? Наверное, в прошлой жизни лопатой работали".

Макс понимает, что уже смеется сам над собой: этакий клоун на собственном празднике, с единственным гостем – оскорбленным и униженным достоинством под названием "Я". И эта буква уже давно не смотрится вначале каждого его предложения. Теперь он никто и звать его никак. Да, и при таком статусе можно жить, оказывается. Живут же девяносто процентов населения.

А он и правда чувствует себя оскорбленным. Как это – не получить зарплату, когда целый месяц на ладонях мозоли натирал? Но Макса уверяют, что заплатят ему после второго месяца работы. Так и происходит: отработав следующий месяц, Макс, как и ожидал, получает лишь половину от первой зарплаты. Теперь он понимает, что дальше так и пойдет: придется работать за гораздо меньшие деньги, чем было указано в объявлении.