Селфи с безумием. Сборник рассказов

– О боже, куда смотрит полиция, этого урода давно пора усыпить!

– Чудовище!

– Как такое можно было отпустить из тварепарка!?

– Урод, вернись в свою коробку!

Иным же не было дела до его уродства, и от этого Георгия переполняло чувство гордости, что он не так уж и отличается от остальных. Всего-то лишняя нога, подумаешь. Хм. Уродец был одинок, разговаривал с деревьями и птицами, которые, как ему казалось, смотрели на него с восхищением, а иногда даже принимали нашего героя за прекрасное явление вселенной. Правда это или параноидальные мысли отчаявшегося фрика, мы никогда не узнаем. Семьи, разумеется, у Георгия никогда не было: мать отказалась от него еще в первые месяцы жизни – во время проведения обследований и наблюдения специалистов (они надеялись, что это недоразумение в виде второй ноги, отвалится), но чуда не случилось, нога крепка и на своем месте 28 лет! А бедный отец не выдержал давления знакомых и покончил жизнь самоубийством, когда сыну было 2 года. До своего совершеннолетия Георгий жил в тварепарке – месте, где чудовища, непохожие на нормальных людей находились в клетках и изучали школьную программу, под постоянным наблюдением профессоров. Каждый день Георгию приходилось переживать кошмар выхода на улицу, и нести на себе испуганные взгляды горожан и туристов. На него смотрели таким брезгливым взглядом, что хотелось биться в истерике и бежать-бежать от всех на своих двух ногах, но чем быстрее становился шаг, тем громче были вопли людей:

– Ловите вора! Он так быстро бежит, точно что-то стащил!

– Какое уродство, не могу смотреть! – вопили дамы, грациозно подергивая своей изящной ножкой, сидя на скамье – как это страшно выглядит!

– Не нужно тут показывать свои уродства!

– Дома бегай, уродливый монстр!

– Тут же дети! Урод!

– Зачем показывать эти уродства окружающим? Он что этим гордится!

И чем старше становился Георгий, тем страшнее была реакция на его внешний вид. И вот однажды в субботу, наш герой быстрым уродливым шагом передвигался по городу, спрятав свои сутулые от чувства стыда плечи, под длинный весенний плащ. Он направлялся в парк (единственное место, где его не донимали окружающие, место, где высокие пышные деревья скрывали уродства тел) с целью провести день в спокойствии на свежем воздухе. Часто он так забирался в дебри и тихонько наблюдал, как роскошно быть одноногим, как красиво передвигаются люди на своей одной ноге – грациозно подергиваясь, как гусеницы и изящно отталкиваясь всей массой тела от пола чтобы сделать шаг. Он воображал, себя одноногим и так мечтал стать таким, как все жители Кракова. Этот субботний день был дождливым и хмурым, тучи сгустившись над парком, распугали всех отдыхающих, деверья покрылись серой дымкой и мокрые крупные капли безжалостно и грубо ложились на плащ Георгия, издавая неприятный звук. Ему было хорошо, он нашел спокойствие в омерзительной погоде и неподвижно сидел на скамье, думая о своем уродстве. Безлюдный парк казался Георгию сказочным местом, где его любили просто так, не взирая на внешнюю непохожесть на остальных. Он смотрел на деревья и ценил их компанию за то, что они оберегали его от внешней боли и насмешек. В раздумьях над своей нелепой жизнь он сидел на скамье, но внимание отвлекло странное шевеление в кустах неподалеку, но подойди у него не было ни желания, ни мужества, тем более это движение было похоже на суету влюбленных белочек. Шевеление усиливалось и из кустов показался маленький ребенок лет 12. Мокрая одежда прилипла к его тощему телу, он был в старой легкой куртке, пропитанной грязью. Этот, судя по виду, бездомный мальчик, направлялся прямиком к Георгию, держа в правой руке полбатона. Своим убогим видом паренек напомнил Георгию его ужасное детство, проведенное в тварепарке. И на душе стало еще хуже.