Селфи с музой. Рассказы о писательстве

Я снова бежал за деньгами к Ивану Ивановичу, Петрову, Жуковой, даже однажды отправился к начальнику столичного департамента, курировавшего выборы. Я знал его ещё по горкому комсомола. Он меня выслушал, вздохнул, отлучился к сейфу и тоже выдал, не помню уж сколько именно «единичек». Мне иногда казалось, вся страна, как медовыми ульями, была усеяна сейфами с валютой, питавшей молодую российскую демократию и не фиксировавшейся никакими финансовыми документами. Вспомоществование выдавали исключительно долларами, новенькими, в упаковках, источавшими свежий типографский запах. Казалось, баксы только что доставили самолётом прямо из Америки, из Федерального резервного банка. Мои штабисты, повеселев, принимали добытые мной средства, но уже наутро заводили старую песню: «Денег нет!»

Очередного «одессита», которого они призвали, чтобы выпустить мою избирательную газету «За справедливость!», я сразу выгнал взашей: парень не отличал петит от нонпарели, а колонки называл столбиками. Но солидный аванс, включавший, подозреваю, и «откат», ему успели выплатить. Обошлись мы собственными силами, всё-таки я шесть лет руководил многотиражкой «Московский литератор». Газета вышла содержательная. Кроме множества достойных людей, рекомендовавших меня электорату, там имелся снимок, где я обнимался с Михаилом Евдокимовым, безумно популярным в те годы. Увы, замечательному артисту хождение во власть в отличие от меня стоило жизни.

Чтобы разнести сто тысяч экземпляров этой агитки по всем квартирам округа, были выделены дополнительные «единички» и наняты, как заверила Инна, три бригады «несунов». Но я уже не верил лжетехнологам, требуя доказательств. Они возмутились и повели меня в соседний дом: там из каждого почтового ящика торчала моя газета. Для полноты картины я направился к соседней панельной башне, Инна и Боря переглянулись, но, взявшись за ручку двери, я вдруг заметил: среди физиономий кандидатов, расклеенных где только можно, нет ни одного моего портрета с броской красной подписью – «Работать без ошибок!».

– В чём дело?

– Конкуренты срывают.

– А почему только мои плакаты?

– Вы же лидер опросов! – льстиво объяснили они.

– Доклеить немедленно!

– Денег нет…

– Ждите меня в штабе! – строго приказал я и, не заходя в «панельку», ринулся к Ивану Ивановичу за «единичкой».

Потом выяснилось, проинспектированный подъезд был единственным, куда доставили мою газету «За справедливость!», а весь огромный тираж прохиндеи спрятали в бомбоубежище, их тогда оставалось ещё немало в Москве, хотя нападать на капитулировавшую Россию Америке уже не имело никакого смысла.

Рейтинги подтверждали моё лидерство, но Гаванская буквально наступала на пятки. Страна уже устала от безответственных деятелей культуры, дремавших в депутатских креслах, и любой неведомый кандидат, толково рассуждавший о расселении коммуналок, мог заткнуть за пояс любую экранную знаменитость. Тогда я для верности решил пойти на политический сговор и, пользуясь личным знакомством, встретился с Зюгановым, чтобы объяснить: кандидат от КПРФ Микитин идёт третьим, сильно отставая, шансов у него никаких. Но если он снимет свою кандидатуру в мою пользу, то «яблочнице» не поможет никакой вброс «беллютнёй». В результате в Гордуме появится не очередная гормональная либералка, а человек с государственно-патриотическими взглядами, близкими коммунистам. Это же очевидно! Зюганов в ответ тяжело улыбнулся:

– В жизни одна логика, а в партии другая… К тому же, Юрий, ты хороший писатель. Зачем тебе политика? Пиши книжки! Микитин пойдёт до конца.

– Но ведь он же проиграет.

– Не важно.

– Цель – ничто, движение – всё?

– Молодец, истпарт знаешь!

Ночью, накануне дня тишины, мои политтехнологи отчудили, густо обклеив район мерзкими карикатурами на Гаванскую, выполненными с помощью фотошопа, мало кому тогда известного. С листовки смотрела настоящая кикимора, а ниже стояла глумливая до неприличия подпись. Мне позвонили из избирательной комиссии и строго предупредили: в случае моей победы предстоит серьёзное разбирательство, чреватое отменой результатов.

– Зачем вы это сделали? – орал я на Борю с Инной.

– Люди Гаванской срывали ваши портреты. Мы отомстили… – объяснял Боря, отводя глаза.

Тогда я бесился, недоумевая, и лишь потом специалисты мне растолковали: скорее всего, мои политтехнологи сговорились со штабом соперницы и за хорошие деньги крупно меня подставили на случай победы, давая повод её оспорить.

В день голосования, судя по опросам на выходе, я лидировал с тем же отрывом в 1–3 процента в зависимости от района. Но вдруг за час до вскрытия урн вялая явка взрывообразно активизировалась, словно вокруг сбросили на парашютах дивизию избирателей, причём почти все «десантники» дружно проголосовали за Гаванскую, и она мгновенно обошла меня почти на десять процентов.