Селфи с судьбой

– Ты точно чокнутый профессор, – вдруг с удовольствием и облегчением сказала Ангел и громко захохотала, показывая белые крупные зубы. – Как это я так оплошала?..

Она вдруг прыгнула на него – он немного пошатнулся, потому что она была довольно тяжёлой, высокой, плотной, – обняла за шею и смачно поцеловала в щёку.

У неё были очень горячие руки.

Он погладил их сверху вниз и снизу вверх и по очереди посмотрел на запястья.

– Ты их тёрла алюминиевой мочалкой? Для чугунных сковородок и походных котелков?

Ангел тоже посмотрела.

– А? Да эта хрень никак не смывается, стойкая! Хотя в салоне мне сказали, что она вообще вечная, а она не вечная, мазалась всё время!

– Со временем сойдёт, – утешил её Илья.

Дальше никак нельзя было стоять обнявшись, и обоим сделалось неловко. Она отошла и стала деловито обуваться.

– Куда мы пойдём? – пыхтя, спросила она. – За огурцами или на колокольню? Почему-то мне хочется есть, хотя я после завтрака ещё и бутерброд съела! Как ты думаешь, это оттого, что холодно? А папка из твоей комнаты? Не нашлась?

Они спустились по узкой лесенке, миновали коридор – Ангел шла впереди, Илья за ней, – как вдруг наотмашь распахнулась дверь конференц-зала. Она распахнулась и гулко стукнула Илью Сергеевича в лоб. Он отшатнулся, зацепился сапогом за гнутый стул и со всего размаха сел на пол.

Из зала выскочил знаменитый продюсер Артобалевский. Лицо у него было перекошено.

– Всё будет, как я сказал! – гаркнул он в проём и ногой захлопнул дверь. Особняк вздрогнул от грохота.

Артобалевский выматерился – у него были бешеные глаза, и пот блестел на выбритом черепе – и тут только увидел сидящего на полу Илью Сергеевича и Ангела с прижатыми ко рту ладонями.

– Ты чего расселся?! – Артобалевский упёр руки в колени и нагнулся. – Ты подслушивал, что ли?! Сукин ты сын, я тебя в порошок сотру!

Илья Сергеевич облокотился о стул. Ему было нехорошо. Дверь как-то неудачно пришлась на вчерашнюю шишку, которую ему поставил Матвей.

– Сам ты сукин сын! – закричала Ангел. – Смотреть надо, куда прёшь!

– Тише, – попросил Илья.

Зазвучали голоса, и в холле появились ещё какие-то люди.

– …Что здесь происходит?

– …Почему такой шум?

– …Может, охранника позвать?

Артобалевский присел перед Ильёй на корточки.

– Слушай, это чего, я тебя так… долбанул?!

– Ну, конечно, – проскрежетал Илья. На него со всех сторон смотрели люди. – Отойди, я встану.

– Дверью?! – переспросил Артобалевский в изумлении. – Ах, мать честная!

И он от души захохотал.

Николай Иванович приблизился и спросил, не нужна ли Илье Сергеевичу помощь. Администраторша всплёскивала руками. Матвей постоял-постоял и ушёл.

Артобалевский подал Илье руку и рывком поднял его с пола.

– Прямо не клеится у нас с тобой, – посетовал он и опять захохотал. – То машиной я тебя, то дверью!..

– Очень смешно, – процедила Ангел.

– Да я не нарочно!..

Илья выбрался на улицу, сел на скамейку и потрогал голову. Артобалевский пристроился рядом и заглянул ему в лицо.

– Да не может быть, чтобы так сильно!

Илья Сергеевич промолчал.

Артобалевский достал из кармана джинсов мятую пачку сигарет и зажигалку, блеснувшую на солнце золотом, прикурил и ткнул пачкой Илье в бок.

– Не курю.

– Это правильно, – тут же сказал Артобалевский. Откинулся на спинку и с удовольствием затянулся.

Он был в одной рубашке, такой белоснежной, что на неё больно было смотреть, и сидел вольготно, свободно, как на сочинском пляже в мае, а не на скамейке в Ярославской области в середине октября.

– А у меня тоже всё поперёк, – вдруг пожаловался он и прищурился на пруд. – Хорошо бы кто дверью съездил, честное слово! Может, легче станет?

– Не станет, – отозвался Илья.

Артобалевский вытянул джинсовые ноги и скрестил их в щиколотках. Держался он превосходно.

– Пойдём выпьем? За дружбу и окончание недоразумений. Нет, пусть сюда принесут. Или лучше вон, в беседку! Ты как?

– Можно и выпить, – согласился Илья Сергеевич.

Артобалевский достал телефон и нажал кнопку.

– Значит, так, – приказал он. – Нам в беседку, которая у пруда, виски. «Макаллан» восемнадцатилетний, двести граммов. Лёд. Ну, закусить чего-нибудь. Ветчины, там, сырокопчёной, дыньку. Холодно, мою куртку принесите, она в номере на вешалке. И шевелитесь, нам ждать некогда. Сейчас всё будет, – сказал он Илье.

Из эркера, толкнув задницей дверь, показалась Ангел. В руках у неё был стакан в подстаканнике. Из стакана шёл пар.

– Чай с лимоном, попей, – она сунула стакан Илье Сергеевичу и посмотрела на Артобалевкого с негодованием.

– Ты виски тоже будешь, девочка? – спросил великий продюсер деловито и опять схватился за телефон. – Тогда двести мало, надо триста. Пошли, пошли, ребят!..

Он поднялся и зашагал к беседке. Илья и Ангел смотрели в его сверкающую рубашечной белизной спину.

– Мы чего, выпивать с ним будем? – спросила Ангел тихонько. – С какой такой радости?

– Может, от горя, – вздохнул Илья. – Я пока не понимаю.

В беседку всё принесли моментально, как будто продюсер взмахнул волшебной палочкой. Шустрый официант в чёрном переднике смахнул со стола и скамеек опавшие листья, расстелил салфетки и выставил выпивку и закуску.